Санкт-Петербургский государственный университет
ИППК - Республиканский гуманитарный институт
Кафедра философии и культурологии
Центр Современной философии и культуры им.В.А.Штоффа (Центр "СОФИК")
|
Санкт-Петербургский государственный университет ИППК - Республиканский гуманитарный институт Кафедра философии и культурологии Центр Современной философии и культуры им.В.А.Штоффа (Центр "СОФИК") |
|
|
|
|||||||||||||||||
Виктор Александрович Штофф родился 12 февраля 1915 года в городе Харькове. Его отец - Александр Абрамович получил юридическое образование и трудился по специальности, мать - Елена Ильинична - занималась домашним хозяйством. С 1920 г. семья Штофф жила в Петрограде - Ленинграде, где юный Виктор учился в одной из лучших школ города, известной под названием "Анненшуле". Эта школа дала ему, в частности, хорошее знание немецкого языка. Окончив ее, он поступил на философское отделение Ленинградского института философии, литературы, истории (ЛИФЛИ), который затем влился в состав Ленинградского государственного университета (ЛГУ). С 1937 г., после окончания университета, началась самостоятельная педагогическая и научно-исследовательская деятельность Виктора Александровича в высшей школе в области философии. В 1937-38 гг.-он ассистент Ленинградского текстильного института. В 1938-41 гг. -ассистент ЛГУ, где незадолго до войны поступает в аспирантуру. В годы Великой Отечественной войны Виктор Александрович, освобожденный от военной службы по состоянию здоровья (туберкулез), работал старшим преподавателем Куйбышевского (Самара) индустриального института, был награжден медалью "За доблестный труд в Великой отечественной войне". После завершения войны вернулся в ЛГУ на философский факультет, с которым и была неразрывно связана вся его последующая жизнь. Еще в военные годы Виктор Александрович подготовил свою первую кандидатскую диссертацию на тему "Теория развития в философии И.Г.Фихте". Однако принятое в 1943 г. постановление ЦК ВКП(б), содержавшее резкую критику немецкой классической философии, сделало защиту этой диссертации невозможной. В результате Виктор Александрович оказался вынужден начать работу над новой диссертацией, посвященной философским взглядам М.А.Антоновича. Она была успешно защищена в начале 1948 г. В.А.Штофф становится кандидатом философских наук, а затем - в 1949 г. ему присуждается ученое звание доцента. Однако основные научные интересы Виктора Александровича лежали в области гносеолого-методологических вопросов науки (в особенности, - химии). В этом контексте постепенно выкристаллизовалась тема докторской диссертации: проблемы моделирования как метода научного познания, роль моделей в познании. Диссертация была с блеском защищена в 1964 г. В следующем, 1965 г. присвоение Виктору Александровичу ученой степени доктора философских наук было подтверждено ВАК, а еще через год он стал профессором. Более сорока пяти лет В.А.Штофф преподавал философию на разных факультетах Ленинградского университета. Он был одним из создателей Института повышения квалификации преподавателей общественных наук (ИПК) при ЛГУ, преобразованным позднее в Республиканский гуманитарный институт (РГИ) при Санкт-Петербургском государственном университете. Длительное время, начиная с 1967 года, В.А.Штофф руководил кафедрой философии ИПК. В той мере, в какой это было возможно, он реализует свои научно-творческие, педагогические и организационные замыслы. Ему удается разработать такой учебный план лекционных курсов по философским наукам, на основе которого к работе в ИПК привлекаются лучшие философские силы города. Многие сотни слушателей ИПК прошли превосходную школу, которую можно и нужно назвать школой В.А.Штоффа. В 1960-70 гг. В.А.Штофф продолжает чтение лекций на философском факультете, участвует в работе кафедры философии АН СССР (занятия с аспирантами и руководство методологическими/философскими семинарами ученых академических институтов). Он не жалеет времени на научное общение со своими аспирантами и докторантами. Под его руководством подготовлены десятки кандидатских и целый ряд докторских диссертаций. В.А.Штофф организует и проводит несколько научно-теоретических конференций и семинаров, по результатам работы которых издаются проблемно-тематические сборники под его редакцией. На протяжении многих лет он состоял членом редколлегии и научным консультантом журнала "Философские науки", участвовал в международных и общесоюзных конгрессах и симпозиумах философов. Штофф является автором более 80 научных трудов, в том числе - фундаментальных монографии "Моделирование и философия" (М-Л., 1966), "Проблемы методологии научного познания" (М., 1976) И др. труды В.А.Штоффа получили международное признание. Они были переведены и изданы в Венгрии, Германии, Польше, Болгарии. Скоропостижная смерть Виктора Александровича Штоффа 24 марта 1984 года оборвала его творческую жизнедеятельность, не позволив осуществить ему намеченные философские проекты. В канун 80-летия со дня рождения Виктора Александровича Штоффа нельзя не вспомнить о нем, как философе и человеке. Его научные интересы во многом были сопряжены с философскими обобщениями развития естественных наук. Поначалу он увлекался проблемами взаимосвязи структуры и свойств не только в рамках химии органических соединений, но и в более широком плане. Его внимание привлекают системные и структурные концепции в науке, теория подобия, количественные и качественные параметры подобия. Он принимает активное участие в обсуждении дискуссионных проблем системно-структурных концепций. Позднее эти соображения были более обстоятельно развиты в его работах, посвященных роли моделирования в познании и в работах по основам методологии научного познания. В. А. Штофф чутко улавливал тенденции развития науки, всячески поддерживал новые идеи, активно выступал против догматизма в философии. Как ученому, ему была присуща строгость и четкость научного мышления. Он отвергал чисто умозрительные, схематизаторские представления, равно как и чисто интуитивные высказывания, настаивая на протокольной четкости исходных понятий и принципов. С этим связано его весьма почтительное отношение к логике и истории философии. Стремление к строгости исходных предпосылок, к определенности в противовес расплывчатости под видом диалектичности можно было неоднократно наблюдать в его выступления на заседаниях Ученого совета при защитах диссертаций, в его докладах на конференциях и симпозиумах. Наряду с изучением философских проблем естествознания (и шире, - науки вообще) у него возникает и сохраняется до конца жизни стойкий интерес к собственно методологическим проблемам научного познания. Постепенно эти вопросы выходят на первый план как в научной, так и в педагогической деятельности Виктора Александровича. В связи с развитием кибернетики и теории информации внимание Штоффа привлекают вопросы моделирования и его роли в процессах познания. Этому были посвящены две его монографии и многочисленные статьи а также докторская диссертация. Наряду с этим Штофф рассматривает широкий круг вопросов научной методологии (соотношение чувственного и логического, эмпирического и теоретического, проблемы научного описания и объяснения, измерения, наблюдения и эксперимента и многое другое). Следует подчеркнуть, что, хотя Виктор Александрович интересовался онтологическими и гносеологическими проблемами в равной степени, все же он в большей мере склонялся к исследованию логико-методологических вопросов научного познают. Так, начав с изучения методологических проблем наук о неживой природе, он переходит к осмыслению методологии сложных системных образовании, затем - к методологии моделирования, к проблемам социального И гуманитарного познания. к герменевтической проблематике человеческого понимания и общения. Он наметил и осуществил подготовку коллективного сборника "Проблемы методологии социального познания", завершенного и изданного уже после его смерти. Предложение В.А.Штоффа об изучении проблемы взаимосвязи естественнонаучного и социогуманитарного знания было позднее реализовано сотрудниками кафедры философии ИПК. Как заведующий кафедрой философии ИПК, В. А. Штофф значительное внимание уделял проблемам методики преподавания философских наук, учебно-организационной работе кафедры {теоретические и методические семинары, сборники научных трудов, всевозможные методические материалы к лекциям, программы курсов лекции и т.п.) Виктор Александрович был человеком добрым и очень внимательным к своим сотрудникам и ученикам, близко к сердцу принимавшим их успехи и неудачи, их радости и горести.
Все исследования и публикации В.А.Штоффа по философским проблемам естествознания и, в особенности, по методологии современного научного познания являются одним из убедительных доводов против нередко встречающегося утверждения о, якобы творческом бесплодии (духовной импотенции) диалектико-материалистической философии вообще и, тем более - в условиях советского общества и засилья коммунистической идеологии". В научном творчестве Штоффа были нераздельны широкое и фундаментальное знание результатов и уровня, достигнутых современными точным естествознанием и философией, самостоятельная разработка оригинальных идей и построение концепций, и неудержимое стремление приобщить ко всему этому духовному богатству возможно большее число людей, желающих осмыслить и включить в свою духовно-практическую деятельность все новое, что дает мировая наука и философия для понимания как самой реальной действительности, так и ее познания - во всей их взаимной сложности. Именно это счастливое сочетание качеств исследователя и педагога сделали В.А.Штоффа признанным авторитетом в непростой роли руководителя переподготовки преподавателей философии, практически для всех регионов России и других республик, относимых ныне к "ближнему зарубежью". Бесспорно, В.А.Штофф явился создателем и лидером, если не "школы", то направления ленинградских философов, общими для которых, пожалуй, была не столько близость предметов научных поисков (в выборе тем исследований он особо ценил самостоятельность и "незавершенность" своих учеников и единомышленников), сколько неукоснительное соблюдение этики научного работника и педагога, примером чего была вся деятельность самого В.А.Штоффа. Точность и лаконичность базисных утверждений, строгость исходных понятий, выверенность и убедительность доказательств, взвешенность определенных суждений и выводов, конкретный показ того, как результаты "умозрительного", теоретического исследования могут быть непосредственно включены в практику преподавания независимо от политической "сиюминутности" - всегда отличали и публикации, и лекционные курсы ВА.Штоффа, и в этом - его непреходящий вклад в поддержание культуры современного философского исследования и культуры преподавания в высшей школе.
В.А.Штофф многие годы работал над проблемами гносеологии и методологии научного познания. Курсы по этим проблемам, читаемые в ИПК, всегда привлекали большой круг слушателей. Книга В.А.Штоффа "Проблемы методологии научного познания", опубликованная в 1978 г. до сих пор остается одной из лучших в литературе по методологии. Идеи, содержащиеся в ней, инициировали ряд исследований по проблемам детерминации научного познания, отражении, факта и т.д. Но круг научных интересов В.А.Штоффа не ограничивался проблемами гносеологии и методологии. Уже в начале 70-х годов он включается в разработку онтологического аспекта философии, обращает особое внимание на соотношение онтологических, гносеологических и методологических функций философского знания. В ряде публикаций: "Методологические аспекты материалистической диалектики" (Л,1974), "Проблемы диалектики" (Вып. 6, Л., 1976), "Диалектика материального мира" (Л., 1985), - в которых в качестве редактора, автора участвовал ВА.Штофф, он выступает против тех, кто отрицал онтологический аспект философии (а таких было, да и сейчас есть достаточно много). Штофф поддерживал и обосновывал идеи онтологии, которые предложил В.И.Свидерский, и в частности, - атрибутивную концепцию материи. ВА.Штофф выступал как против чрезмерно широкого, так и слишком суженного понимания специфики онтологического знания: "Объективность (обращенность к миру) и всеобщность (универсальность)- вот те критерии, которые отличают онтологию, с одной стороны, от гносеологии, а с другой, - не дают растворится ей в тех частных науках, которые также изучают мир в его исторически преходящих и локальных состояниях" ("Методологические аспекты материалистической диалектики", с. 5-6). ВА.Штофф подчеркивал, что без онтологии не может быть ни теории познания, ни методологии научного познания. С другой стороны, онтология, будучи относительно самостоятельным аспектом философии, не существует в отрыве от гносеологического, методологического и социального аспектов. Штофф выделял мировоззренческую и методологическую функции философского знания. Мировоззренческая функция, с его точки зрения, включает онтологический, гносеологический и социологический аспекты. В методологическую функцию входят общеметодологическая, логико-методологическая и аксиологическая подфункции. Подчеркивая органическое единство этих функций, Штофф говорил о необходимости аналитического исследования различных сторон философского знания. И не только говорил, но и разрабатывал комплекс вопросов, связанных с различными функциями философского знания и их взаимоотношениями. Научная деятельность ВА.Штоффа была очень динамичной. Он чутко откликался на изменения направлений и интересов философской мысли, не замыкаясь в каких-то жестко фиксированных границах. Так, в конце жизни он все большее внимание уделял философско-антропологической и социогуманитарной проблематике. В.А.Штофф всегда был в поиске. Сам стиль его философского мышления был диалогическим. Он на равных обсуждал многообразные вопросы, как с профессорами, так и со слушателями-ассистентами. Он всегда был в гуще дискуссий, никогда не выступал с позиции авторитета, а всегда - с позиции собеседника. И это было, в частности, одной из причин того глубокого уважения к нему и той светлой памяти о нем, которая навсегда сохранилась у тех, кто знал и общался с В.А.Штоффом.
С Виктором Александровичем Штоффом я впервые встретился в начале 1950-х гг. на философском факультете Ленинградского университета: он читал нашему курсу лекции по диалектическому материализму. Духовную атмосферу, в которой мы тогда учились, наверно, трудно понять тому, кому не довелось в ней побывать. В преподавании философии центральное место занимали вариации на темы 4-ой главы "Краткого курса истории ВКП(б)". Почти всю историю философии от Фалеса до Гегеля - мы "проскочили" за один учебный год. Лекции по разным предметам нередко были похожи друг на друга как близнецы, т.к. строились на цитировании и комментировании одних и тех же высказываний Ленина и - еще в большей мере - Сталина. В университетской газете то и дело печатались статьи, гневно бичующие идеологические ошибки отдельных преподавателей. Как раз в том семестре, когда читал ВА.Штофф, газета отвела целую полосу отчета о каком-то заседании, на котором его в числе других преподавателей обвиняли в идеализме, космополитизме и прочих страшных грехах. Дело, однако, обошлось для Штоффа сравнительно благополучно: он не был уволен, хотя дочитать нам свой курс до конца ему, кажется, тогда не дали. Но даже за краткое время, в течение которого мы были его слушателями, он запомнился своей необычной для той поры преподавательской манерой. Нет, он - с его негромким голосом, запинающейся, негладкой речью, - не был блистательным оратором. Златоустов, способных страстно, эмоционально и ярко излагать марксизм-ленинизм и громить буржуазную философию и науку, было среди преподавателей немало, и на их фоне его форма подачи лекционного материала не выглядела выигрышной. Но Виктор Александрович увлекал студентов не формой, а содержанием своих лекций. Это были лекции-размышления, лекции-раздумья - о смысле философских категории и принципов, об их исторических корнях, о взаимосвязи между философскими идеями и естественнонаучными открытиями, о роли философии в развитии знаний о мире и человеке. Словом, это была действительно философия - в отличие от лившегося на тогдашних студентов философского факультета потока идеологической пропаганды. И если многие студенты нашего курса впоследствии стали специализироваться на исследовании проблем онтологии и гносеологии, логики и методологии научного познания, философских вопросов естествознания и математики, то в этом немалую роль сыграли лекции Виктора Александровича. Штофф имел широкий диапазон философских и научных интересов. Он был великолепным знатоком истории философии (особенно - немецкой классической); с большим интересом он изучал классиков естествознания и современные труды по физике, астрономии, химии, кибернетике, математической логике; его внимание привлекали проблемы языкознания, семиотики, эстетики, литературоведения. Но главной сферой его профессиональной исследовательской работы, в которую он так или иначе втягивал весь арсенал своей эрудиции, в течении многих лет составляла методология научного познания Одной из его важнейших заслуг в этой области является гносеологический анализ моделирования как метода научного познания Он едва ли не первым в нашей стране обратил внимание на небольшую статью Н.Винера и А.Розенблюта "Роль моделей в науке", которая появилась в конце 1945 г. и стимулировала целый ряд философско-методологических исследований, развивавших заложенные в нем идеи (на русском языке эта статья была опубликована лишь в 1984г.). Занявшись проблемой моделирования, Штофф оказался на переднем крае методологии науки XX века. Цикл его работ 1958-60гг., посвященный этой проблеме, принес ему известность как в СССР, так и за рубежом. Развитая им общая концепция научной модели и метода моделирования в наиболее полном виде представлена в монографии "Моделирование и философия" (М,-Л., Наука, 1966), завершающий этот цикл. В указанной книге В.А.Штофф выявил сущность метода моделирования и место моделей в реальных и мысленных экспериментах, рассмотрел проблемы истинности и наглядности научных моделей, обосновал представление о модельном эксперименте как критерии истинности теории. Эта книга до сих пор остается в числе постоянно цитируемых работ по методологии науки. По-прежнему не утратили своего значения предложенные в ней обобщенное определение модели как средства и формы научного знания, классификация моделей, характеристики их как средства экспериментального исследования, как специфической формы научной абстракции, как способа интерпретации и научного объяснения. С 1960-х гг. В.А.Штофф стал читать курс лекций по методологии научного познания. В 1972 г он опубликовал в издательстве университета написанное на базе этого курса учебное пособие "Введение в методологию научного познания", которое затем было переиздано издательством "Высшая школа" в переработанном и расширенном виде под названием "Проблемы методологии научного познания" (М., 1978). Это была для своего времени новаторская книга. И не только потому, что в нашей стране она явилась одним из первых учебных пособий, дающих целостное изложение данной области знаний, но и потому, что автору удалось найти удачную общую композицию материала, а ряд сложнейших методологических проблем определить яснее, глубже и последовательнее, чем в аналогичной зарубежной учебной литературе того времени. В последние годы жизни Виктор Александрович проявлял растущий интерес к философским вопросам гуманитарного познания, инициировал разработку этой тематики на кафедре, которую он возглавлял. Одна из его последних работ - статья "О соотношении объяснения и понимания в методологии общественных наук", написанной в соавторстве с Ю.М. Шилковым ("Философские науки". 1984, 2 ) - намечает перспективные линии соединения объективных и субъективных, социально-исторических и индивидуально-личностных, логических и эмоциональных, познавательных и коммуникативных факторов в общественном познании Смерть оставила неосуществленными дальнейшие творческие замыслы Виктора Александровича. И сейчас в наши дни, когда волна иррационализма и мистицизма затопляет книжные прилавки, нам очень недостает трезвого разумного голоса такого мыслителя, каким он был - с его глубоким знанием И пониманием путей развития современной науки и мировой философской мысли, с его способностью подвергать сомнению и рациональному логическому анализу то, что подчас предметом слепой фанатичной веры, с его умением противопоставлять разумный научный скепсис всякого рода "паранаучной" мистике.
Самое яркое мое воспоминание о Викторе Штоффе - не только потому, что оно касается одного из драматических эпизодов моей биографии, но и потому, что раскрывает едва ли не самое важное нравственное качество Виктора - связано с обсуждением моей книги "Морфология искусства" в 1974 г.. После ее разгрома в Москве, в Институте теории и истории искусства Академии художеств, проходившем под руководством самого вице-президента Академик В.Кеменова и главного ее теоретика М.Лифшица, когда я был обвинен в самых тяжких по тому времени идеологических грехах - проповеди антимарксизма, антиреализма, субъективизма, формализма и т.п. (стенограмма этого заседания, длившегося шесть часов, опубликована в журнале "Художник" в 1974 г. NN 11-12, так что читатель может при желании познакомится с этим типичнейшим для эпохи документом), секретарь Василеостровского райкома партии Ленинграда повелела организовать аналогичное обсуждение книги на философском факультете и на этом основании сделать необходимые "оргвыводы", ибо может ли продолжать учить советских студентов эстетике преподаватель, исповедующий такие опаснейшие для их идейного воспитания взгляды?... Руководство факультета решило провести такое обсуждение на более высоком уровне - на президиуме местного отделения философского общества, дабы придать критике еще больший научный вес и одновременно сделать это заседание закрытым, обезопасив его от возможных выступлений кого-либо из преподавателей факультета или деятелей искусства города, расходящихся с предопределенной свыше оценкой книги, тем более, что уже был подготовлен текст постановления президиума, в котором книга была осуждена как «антимарксистская»... Понятно, что заседание, проведенное вечером, за закрытыми дверями в кабинете декана, было хорошо подготовлено - ведущие профессора факультета (не называю фамилий - "иных уж нет, а те далече" от своего боевого прошлого), не имевшие в большинстве своем вообще никакого отношения к эстетике и не способные оценивать ее содержание, знали, однако, что автора нужно разоблачить как замаскированного врага марксизма-ленинизма и социалистического реализма. Они и готовились это сделать и они это сделали, исполняя ответственное партийное поручение с чувством глубокого удовлетворения и плохо скрываемым удовольствием... Каковы же были их раздражение и испуг, когда на заседание самовольно явились несколько молодых преподавателей - М.А.Киссель, М.С.Козлова, Ю.В.Перов и, что было особенно неприятно, проф. В.А.Штофф, от которого руководству факультета удалось освободиться, переведя его на только что организованный ИПК. Не пустить их на заседание было неудобно, и все они не только присутствовали на нем, но и отважились выступить в защиту автора книги от бессмысленных обвинений, невежественной и недобросовестной критики, отдавая себе отчет в том, чем это может им грозить, и понимая, что спасти меня в данной ситуации они не в состоянии. По многим причинам Виктор Александрович рисковал гораздо больше других, но это не помешало ему придти на идеологическую "проработку" своего коллеги, чтобы попытаться защитить его, и не по личной дружбе -подружились мы уже после этих событий, - а по отвращению к несправедливости, подлости, холуйству и преклонении перед истиной... Таким был он в своей научной деятельности, направленной на теоретическое обоснование осуждавшегося в то время философским "начальством" применения в философии понятий и методов, выработанных в естествознании, - таких как информация, система моделирование, - поскольку был убежден в необходимости и плодотворности философского осмысления достижений современной научной мысли. Именно такой уровень нравственного сознания отличал деятельность Виктора Александровича и определял отношение к нему всех, кто сохранял в те мрачные годы способность ценить это, и поныне редкое, человеческое качество.
В.А.Штофф был не только талантливым методологом, но и разносторонним человеком. Он никогда не замыкался, подобно многим, в скорлупе своей специальности. Мне бы хотелось рассказать о двух его наиболее серьезных увлечениях - страсти к путешествиям и к фотографированию. Виктор Александрович понимал, что философ должен быть достаточно эрудированным, чтобы постичь жизнь в ее разнообразных проявлениях, - более эрудированным, чем другие, ввиду большей широты его обобщений! А приобрести такую эрудицию невозможно бел знакомства с другими регионами и другими стилями жизни. Он ясно отдавал себе отчет в том, что никакая информация из вторых рук не сравнима по своей ценности с информацией, полученных из первых рук. Он любил повторять известный афоризм, что лучше один раз увидеть, чем десять раз услышать. Поэтому в его увлечении путешествиями было не просто желание активно отдохнуть, получить духовную разрядку от философских абстракций, но и расширить свой кругозор для более глубокого постижения мира и человека При этом он не просто любил путешествовать, но и умел это делать. Это умение (присущее далеко не многим) заключалось в способности быстро отделять в огромном потоке новых впечатлений главное от второстепенного, фиксируя внимание на историко-культурных и природных достопримечательностях увиденного, не позволяя вниманию распылятся на мелочах. При этом высокая культура путешествии заключалась у него в гармоническом сочетании туризма отечественного и иностранного, городского и сельского, равнинного и горного. К последнему он питал особый интерес Особенно его привлекали своей красотой трудно доступные горные озера на Кавказе. Будучи человеком слабого здоровья и отнюдь не крепкого телосложения, он тем не менее, мужественно преодолевал трудности, связанные с такими походами, и в этом было тоже нечто истинно философическое воспитание крепости тела и твердости духа, без которого, как понимали еще античные философы, эффективная работа в области философии весьма затруднительна. Но еще более привлекательным было у Виктора Александровича глубокое понимание того, что путешествие без фиксации увиденного - все равно, что (перефразируя Мопассана) "яичница без соли", он испытывал особое удовольствие от передачи своих впечатлений другим, от придания им статуса общезначимости. Отсюда его страсть к фотографии, сначала черно-белой, а начиная с 1963 г., когда в СССР появились первые слайды, - цветной. И здесь обнаружилась в нем подлинно художественная жилка - умение не просто документально фиксировать увиденное, а запечатлевать его в наиболее выразительной форме, проявляя при этом тонкое композиционное и колористическое чутье. Эмоциональная сторона снимка для него играла не меньшую роль, чем рациональная. Поэтому в области фотографии он не усматривал никакого конфликта между рационализмом и иррационализмом. Мне особенно запомнился один из его последних снимков, на котором был запечатлен вечерний пейзаж где-то в Литве с лесным озером и одиноким рыбаком на переднем плане: последние догорающие лучи багряного заката освещали вскинутую вверх удочку, которая как багровая молния сверкнула на темнеющем небе, возвещая богатый улов. Мне трудно отделаться от впечатления, что этот виртуозный в техническом отношении снимок явился как бы символом всей творческой биографии В.А.Штоффа.
За последние годы в наш общественно-гуманитарный лексикон вошел термин "интеллектуальная элита". Этот термин в полной мере относится к Виктору Александровичу Штоффу - человеку, в котором гармонически сочетались черты глубокого мыслителя, талантливого теоретика, всецело преданного науке, носителя высокой культуры, безупречной порядочности и благородства. Он был мужественен и духовно силен. С юных лет ему пришлось бороться с тяжелой болезнью - туберкулезом, последствием которого, после пневмоторакса, явилось смещение сердца. Став альпинистом, поднимаясь на горы Кавказа, он, казалось, победил недуг. Но понимал, что враг только затаился и. никогда не жалуясь, напряженно трудился, редактировал проблемные сборники, читал лекции, выступал на многочисленных совещаниях. Бескорыстно помогал молодежи. И был верным, надежным другом. Мое знакомство с Виктором Александровичем началось в 1940г. и первоначально носило внешний характер. Он был аспирантом, а я лишь студентом 3 курса философского факультета Ленинградского университета. Но оба мы были комсомольцами, и в мои обязанности как зам. секретаря комсомольского бюро факультета входило ежемесячное взимание у него членских взносов. Надо признаться, что тогда меня, как и других студентов, интересовали не столько научные потенции нашего старшего товарища, сколько казавшаяся тогда фантастической сумма его стипендии - 1000 рублей. За этим, на первый взгляд, незначительным фактом скрывалось многое Стипендия, о которой идет речь, являлась персональной, незадолго до того установленной государством, и выражала общественное признание выдающихся качеств ее получателя. После войны, когда Виктор Александрович уже стал кандидатом наук и доцентом, наше знакомство возобновилось, но уже на сугубо личностной основе и постепенно переросло в тесную дружбу, ставшую одной из самых счастливых сторон моей жизни. Пожалуй, решающую роль в данном случае сыграли любовь Виктора Александровича к путешествиям и его увлечение фотографией. Он провел у меня дома немало времени, рассматривая множество фотографий, сделанных мной в 1958 г. во время круиза вокруг Европы {с посещением Всемирной выставки в Брюсселе), слушая пояснения к ним и рассказы о малоизвестном еще западном мире. Тут-то и обнаружилась общность многих наших интересов, вкусов, взглядов. Сложилась потребность в постоянном общении, которая реализовалась, в частности, в утренних телефонных звонках друг другу. Если Виктор Александрович звонил мне первым, то свой разговор он часто начинал словами: "Что ты думаешь об этом?" - имелось в виду какое-либо затронувшее его высказывание в научной литературе, в диссертации, в прессе. Затем следовало совместное обсуждение затронутого вопроса. Однажды, в конце августа 1968 г. его обращение ко мне прозвучало по-другому: "Ты уже знаешь?" Я знал. Знал о вторжении войск социалистического содружества в Прагу и о том, что они занялись подавлением "пражской весны". Обычно сдержанный, он не скрывал своего возмущения этим актом. То была не случайная вспышка настроений, а прочно сложившаяся позиция. Конечно, и непосредственно мы встречались довольно часто -иногда по каким-либо праздничным поводам, иногда для обсуждения новой книги, сложной теоретической или политической проблемы, собственных замыслов, иногда просто для того, чтобы "отвести душу"-Тон неизменно задавал Виктор Александрович, создававший вокруг себя атмосферу доброжелательности, раскованности, откровенности. Сегодня предмет некоторых наших размышлений показаться не заслуживающим особого внимания. Однако, их надо оценивать с учетом исторических обстоятельств мощного идеологического давления. В этих условиях было необходимо, хотя и нелегко, так определить свою позицию, чтобы она в целом соответствовала принципам и выводам науки, требованиям рационального мышления и голосу своей собственной совести. Вот один из многих примеров, которые могут помочь разобраться в сути деля. В последней монографии В.А.Штоффа "Проблемы методологии Научного познания" приводится довольно широко распространенное среди философов нашей страны утверждение о том, что в диалектическом материализме метод познания является диалектическим, а теория - материалистической. В действительности же, подчеркивает он, такая односторонняя привязка диалектики к методу, а материализма к теории неправомерна. Диалектика -это не только метод, но и теория, а материализм - это не только философская теория, но и определенный метод познания Современному читателю вряд ли ясно, почему необходимо было опровергать явно несостоятельный тезис и искать аргументы в пользу достаточно очевидной истины. Между тем дело в том, что критикуемое положение принадлежит Сталину, и даже тень сомнения не могла на него упасть. Оно настолько прочно вошло в сознание в наших философов, что и четверть века спустя продолжало жить в умах ряда весьма влиятельных теоретиков, с порога отвергавших любую попытку инакомыслия. Поэтому дискуссия в данном случае оказывалась неизбежной. Мне вспоминается также, как В.А.Штофф со смехом и горечью рассказывал о своей беседе с одним руководящим деятелем, носившим академическое звание, по поводу ряда проблем, поставлен-ных развитием кибернетики Признавая кибернетику, академик ополчился на "буржуазное" понятие информации, противопоставляя ему марксистско-ленинское понятие отражения, К этому эпизоду, вернее к скрывавшейся за ним трагикомической ситуации, мы неоднократно возвращались в наших размышления. Вместе с тем, Виктор Александрович охотно откликался на особенно волновавшие меня вопросы социологического подхода к науке. В годы, о которых я сейчас говорю, в философском сообществе нашей страны наука понималась лишь как некоторое знание, как форма общественного сознания. Только считанные единицы, в том числе Г.Н.Волков, В.Ж.Келле, С.Р. Микулинский, автор этих строк, стремились преодолеть рамки такой сугубо гносеологической позиции, включить рассмотрение науки в более широкий социальный контекст, и мне, естественно, очень важно было мнение Виктора Александровича на сей счет. Как же велика была моя радость, когда он поддержал ту концепцию, над которой я работал, поддержал не только устно, в личных беседах, но и в своих публикациях. Так, в уже упоминавшейся его последней монографии, он четко и недвусмысленно говорил о социологическом аспекте науки, настаивал на том, что в науке следует видеть не только готовое знание, но и процесс его производства, определенный вид общественной деятельности, приводил предложенную мной формулу, определяющую науку как производство теоретических средств подлинно рациональной человеческой деятельности. Для меня это означало поистине неоценимую поддержку, которой я никогда не забуду. Но еще важнее здесь то надличное обстоятельство, что В.А.Штофф оказался, по сути дела, первым крупным методологом, который осознал необходимость сочетания гносеолого-методологической и социологической трактовки науки. Разумеется, бывало и так, что наши взгляды в чем-то расходились. Однако и в подобных случаях он оставался безукоризненно корректным, спокойным, внимательным к собеседнику, старался еще тщательнее оттачивать свою аргументацию. Этой манере он был верен и на публичных выступления, которые собирали подчас весьма разношерстную аудиторию и на которых иногда вопросы задавались в форме, далекой от академической. Хотя философия и наука составляли стержень духовной жизни Виктора Александровича, они отнюдь не исчерпывали всего ее богатства. Он любил классическую художественную литературу - Чехова, Бунина, Булгакова, ценил Ильфа и Петрова, симпатизировал Ф.Искандеру. Не пропускал интересные спектакли и филармонические концерты. Виктор Александрович был тесно связан с такими крупными учеными - представителями старшего поколения, как Б.М.Кедров, физик Л.Э.Гуревич, биохимик М.В.Волькенштейн, философ В.И.Свидерский. Еще один существенный штрих к творческому портрету Штоф-фа - это его отношение к ученикам. Их было много; в разное время некоторые из них были его соавторами, вместе с ними он разрабатывал и шлифовал свои идеи. Он искренне любил их. верил в их научное будущее и говорил, что чувствует себя рядом с ними моложе. К сожалению, даже это "лекарство" не смогло предотвратить тот черный день, когда, через несколько часов после нашего традиционного утреннего разговора по телефону, новый телефонный звонок принес мне весть о его кончине.
ОСНОВНЫЕ НАУЧНЫЕ ТРУДЫ В.А.ШТОФФА
Список основных трудов составлен на основе библиографической подборки, подготовленной библиографом Республиканского гуманитарного института Т.РДзарахоховой. Опубликовано: Философия и методология науки: тезисы научной конференции. Санкт-Петербург, 23-24 мая 1995 г. СПб.: 1995. С. 9-26 Медцентр Евразия - все о простатите: симптомы простатита |
