В.Н Сагатовский

Мой враг антропоцентризм

Традиционно антропоцентризм считается формой мировоззрения, сменившей в культуре Запада предшествовавшие мировоззренческие установки космо- и теоцентризма, начиная с эпохи Возрождения. Я думаю, что здесь имеется в виду одна из исторических форм антропоцентризма. В этой небольшой заметке я хочу наметить обоснование трех тезисов. Во-первых, антропоцентризм в целом есть гораздо более широкое и глубокое проявление человеческой природы, имеющее разнообразные формы. Во-вторых, именно антропоцентризм является мировоззренческим, ценностным основанием деятельности «антропогенного фактора», породившей глобальные проблемы современности, чреватые глобальной катастрофой. В-третьих, только радикальная переоценка ценностей, реализующаяся в отказе от антропоцентризма и переходе к мировоззрению антропокосмизма [ 1] , может лечь в основание стратегии, способной предотвратить глобальную катастрофу.

Суть антропоцентризма, о чем свидетельствует и этимология этого слова, заключается в том, что человек объявляется центром мироздания, высшей ступенью развития этого мира, по отношению к которой все остальное, так или иначе, оказывается средством: «все для человека, все во имя человека». Обычно антропоцентризм связывают с атеистическим взглядом на мир. Действительно, в своей атеистической форме он проявляет себя наиболее агрессивно. Поскольку «человек это звучит гордо», и он обладает сознанием, а «знание – сила (власть)», постольку человек призван управлять миром в своих интересах, для максимального удовлетворения своих постоянно возрастающих потребностей и во имя самореализации «без заранее выбранного масштаба» (К.Маркс). В результате Homo sapiens , как носитель «антропогенного фактора» оказался самым вредным видом живых существ на нашей планете. Причем не только для биосферы в целом, но и для самого себя, ибо его победы над природой оказываются пирровыми победами.

Но антропоцентризм глубоко проник и в религиозное создание. Религиозный антропоцентризм не претендует на самоуправство человеческой «воли к власти» и сознания как инструмента последней. Но центральное положение человека в мире, созданным Богом, сохраняется. Ведь человек создан «по образу и подобию» Бога, а все остальное – для поддержания его существования (в чем и видится мудрость Создателя). Приходится только удивляться нашему самомнению. У Б.Рассела есть отличный рассказ «Кошмар богослова», герой которого, глубоко верующий в богоизбранность человека, оказывается перед вратами рая. Он уверен, что там его ждут с распростертыми объятиями. Но, увы, перед его глазами проходит множество совершенно негуманоидных разумных существ, а то место (Землю), откуда он прибыл, долго не могут разыскать в каталоге. «Прошу впустить меня, - обратился он к привратнику. - Я благонамеренный человек и всю свою жизнь посвятил трудам во славу божью. – Человек? – удивленно переспросил привратник. – А что это такое? И потом, как может такое странное, я бы сказал, потешное существо, как вы, поддерживать чем-либо славу божью?»[ 2]

Абсолютизация роли и места человека в атеистическом антропоцентризме проистекает от недостатка наших знаний о других разумных субъектах и формах информационного самопрограммирования; в религиозном антропоцентризме она следует из переизбытка веры, питаемой потребностью в сверхнадежном покровителе. В обоих случаях психологической основой оказывается то, что проявляется в самоназвании многих первобытных племен, именующих себя просто и скромно: «люди». Отсюда и парадигма «Мы и они» («люди» и «нелюди»), сделавшая человеческую историю ареной непрекращающихся войн. В антропоцентризме та же парадигма распространяется на отношение человека к миру в целом. Психологически весьма удобно оправдывать свое поведение, уповая на то, что «С нами Бог», или же, исходя из факта силового превосходства («Землю закуем в асфальт»). Но первое не доказано, а второе давно уже оказалось временным преимуществом, чреватым гибелью для его носителя.

Следует указать ещё на две формы антропоцентризма, которые можно назвать коллективистским (тоталитарным) и индивидуалистическим (либеральным). В первом случае делается акцент на совокупном человеке, на человечестве, по отношению к которому отдельные группы и личности оказываются лишь подчиненными структурными элементами (к примеру, в «идеях чучхе»). Во втором случае, напротив, во главу угла ставится самоценность отдельного человека, его свобода и право на самовыражение и самореализацию. Не отвергая самоценности ни человечества, ни отдельного человека, следует все же помнить и о самоценности других форм бытия и бытия в целом. Именно так понимал, например, М.М. Бахтин подлинно человеческий поступок: как неповторимое событие вхождения в бытие. Вхождения, а не подчинения! Можно и нужно добавить: ответственного вхождения, а не безответственной самореализации через разрушение другого. Момент истины антропоцентризма мог бы состоять только в одном: ежели ты, человек, считаешь себя самым умным и самым сильным, то будь центром ответственности для той части бытия, которая испытывает твое воздействие, а не центром произвола, насилия и потребительства. Будь человеком, а не хищником-деструктором.

Очевидно, что эгоцентрически настроенный претендент на то, чтобы быть центром (или полномочным представителем центра) и самоцелью, не сможет не скатываться в пропасть, и никакая передовая технология сама по себе его от этого не спасет. Ведь средства служат целям, а цели приобретают смысл в свете базовых ценностей, отвечающих на вопрос, во имя чего совершается наша деятельность. Пока мы – сознательно, а чаще подсознательно – живем во имя достижения максимума : власти, прибыли, самовыражения, потребления, т.е. во имя ценностей антропоцентризма, - современная цивилизация и биосфера будут в принципе обречены. Не пора ли сердцем и разумом сделать разворот в сторону ценностей оптимума и направить наши усилия к осмыслению и осуществлению оптимальных отношений между человеком и миром, на доступную ему часть которого он так губительно воздействует?

Мировоззренческим кредо, на котором может быть построена стратегия (не «бизнесовая» убого-прагматическая тактика) выработки таких отношений, является антропокосмизм . Это мировоззрение предполагает диалог и сотворчество между антропосом и космосом, человеком и миром. И это не прекраснодушная метафора. В жизнедеятельности, как человека, так и различных природных образований есть, во-первых, свои информационные программы и, во-вторых, в реализации этих программ (которые совсем не обязательно, даже и на уровне человека, носят осознанный характер) отчетливо проявляются основные противоборствующие тенденции – энтропийная (от порядка к хаосу) и негэнтропийная (от хаоса к порядку). Поскольку человек наделен способностью к осознанному идеальному проектированию как основе доопределения бытия, он может (и должен!) согласовывать и координировать тенденции всех сторон социально-природного взаимодействия так, чтобы равнодействующая общего развития была направлена в сторону взаимоприемлемого учета интересов тех его участников, у которых преобладает негэнтропийная тенденция.

Стало быть, и человек и природа предстают и как самоценности, самоцели и как средства и друг для друга и для развития той новой целостности, в которой единство станет выше конкурентной борьбы на уничтожение. Опять-таки, чтобы это не воспринималось как утопия, сделаю два существенных пояснения. Во-первых, противоречия, конечно, неизбежны; драматизм и даже трагизм имманентны бытию. И нет иного пути, кроме взаимных уступок, позволяющих свести эти противоречия к возможному минимуму, сделав тем самым взаимодействие оптимальным. Во-вторых, образно говоря, «благоговение перед жизнью» не означает благоговения перед холерным вибрионом. Энтропийные (особенно открыто агрессивные, так сказать, социал-дарвинистские тенденции) и в отношении природы к человеку, и в отношении людей к природе и друг другу должны быть минимизированы; их носители не могут рассматриваться как самоцели, они выводят себя за круг нравственных норм. Тут вступает в права совсем другая установка: сопротивление злу силой (вспоминая название одной из работ И.Ильина).

Антропоцентризм ориентирован на полное подчинение природы властным устремлениям человека, превращению её в «постав» (термин М. Хайдеггера). Автор современной синергетической утопии В.П. Бранский представляет соотношение общества и природы при таком подходе как, с одной стороны, «превращение земного шара в подобие пасхального яйца Фаберже», а с другой принимает в качестве жертвы то, что для формирования такого произведения «необходимо постоянное превращение части Вселенной, образно говоря, в «гору отработанного шлака»»[ 3] . Вот только позволит ли это вселенная и будет ли действительно совершенством идущий на это человек?

А на что же ориентирует антропокосмизм? – На разрешение взаимоуничтожающих (как в свое время говорили, антагонистических) противоречий между обществом и природой в рамках ноосферы. Если, конечно, не сводить содержание последнего понятия ни к особой энергетической оболочке, ни к такому обустройству планеты и ближнего (а затем и дальнего) космоса, когда человеческий разум управляет эксплуатацией этой системы в интересах человека. В свое время П.А.Флоренский предлагал В.И.Вернадскому заменить термин «ноосфера» термином «пневматосфера» (сфера духа). Термин «ноосфера» прижился, и не надо спорить о словах. Но антропокосмизм, конечно же, предполагает, что в основе применения возможностей разума должна лежать духовная установка. И это установка на то, что человек добровольно и ответственно ставит свой разум и свою мощь на служение развивающейся гармонии такого целого, где общество и природа взаимно дополняют друг друга. И в этом, а не в самоутверждении по принципу «против», видит высший смысл своей жизни.

Примечания.

1 См . Сагатовский В.Н. Философия развивающейся гармонии в 3-х частях Ч. З: Антропология. Заключение: мировоззрение для ХХ1 столетия? СПб. 1999; его же. Есть ли выход у человечества? СПб. 2000; его же. Философия антропокосмизма в кратком изложении. СПб. 2004.

2 Рассел Б. Кошмар богослова // Рассел Б. Почему я не христианин. М., 1987. С. 308.

3 Бранский В.П. Искусство и философия. Калининград. 1999.С. 579, 606.

Наверх