2.3. Социальный уровень

Социальность. -Личность (актор, субъект деятельности): социальная группа (функциональная группа, коллективная личность), социум (носитель естественно-исторического процесса, субъект культуры); сопричастность (несопричастность) к реальности духа. — Формы социоцентризма.

Конкретизируем наши представления о социальном уровне человеческого бытия, уточнив понятие социальности. Этот термин употребляется в широком и узком смысле. В широком смысле он распространяется не только на человеческое общество, но и на отношения между животными, имеющие место в их сообществах, что является предметом общей социобиологии. П. Сорокин понимал под социальным явлением психическое взаимодействие между людьми и высшими животными, которое имеет внутреннюю — психическую — и внешнюю — символическую — сторону [51]. Иногда для обозначения этого феномена вводят понятие «биосоциальность». «Под феноменом биосоциальности, — отмечает Ю. М. Плюснин, — понимаются взаимодействия организма с представителями своего вида» [ 52] . Такое словоупотребление достаточно широко и в определенном контексте вполне оправданно, но по сравнению с предложенным выше функциональным подходом в то же время сужает предмет. Социальная система определяется не только своими внутренними (С — С), но и внешними (С — О) отношениями. Следовательно, в понятии социальности должна быть учтена специфика и общения, и преобразования, как они имеют место именно у человека.

В преобразовании человек изменяет объективную реальность с помощью искусственных средств, т. е. в соответствии со своими идеальными целями. В общении также имеет место реализация идеальных целей, но, в отличие от преобразования, здесь требуется не только знание законов существования объекта, но и взаимное понимание идеального бытия друг друга (в разных ситуациях — от программ поведения до вживания в глубинные интенции). Таким образом, субъект, которому может быть приписан атрибут социальности, должен быть способным к преобразованию объективной реальности на основе идеальных проектов и с помощью искусственных средств преобразования

и к общению с другими субъектами на основе взаимопонимания и с помощью искусственных средств общения. В обоих отношениях на место гена встает образ, на место естественных органов и знаков — искусственные орудия и символы.

Сопоставляя структурные уровни с функциональной спецификой социального уровня, мы видим, что человек выступает здесь как личность, человеческая группа — как социальная группа, человеческое общество — как социум.

Разберемся прежде всего со словоупотреблением термина «личность». В нашем контексте этот многозначный термин будет употребляться только в социологическом смысле, и, следовательно, надо четко отличить этот смысл от всех других. Во-первых, в самом широком смысле личность есть синоним человека в целом. Например, когда, говорят об идеале всесторонне развитой, гармоничной личности. Во-вторых, личность отождествляют с субъектом, подчеркивая, как правило, те или иные стороны последнего. Например, с субъектом преобразовательной деятельности, субъектом сознания и самосознания. В третьих, говоря «личность», подразумевают «выдающийся человек», оригинальный и самостоятельный («Это личность!»). В-четвертых, представители экзистенциализма и персонализма понимают под личностью «персону», неповторимое и самоценное лицо (не вещь!) [53] И, наконец, в-пятых, под личностью понимается человек, взятый в его социальном аспекте.

Понятно, что для решения нашей задачи мы выбираем именно этот, последний смысл. Но теперь его надо уточнить с позиций функционального подхода, а затем конкретизировать через соотнесение с базовыми уровнями человеческого бытия. В общем плане человек является личностью, если он удовлетворяет критериям социальности (в определенном выше смысле).

На уровне естественно-исторического процесса личность выступа­ет как один из его необходимых элементов (рабочая сила, «человеческий фактор», актор в западной социологии). Здесь вполне подойдет несколько модифицированное Марксово определение социальной сущности человека через совокупность (ансамбль) общественных отношений. А именно: личность в рамках естественно-исторического процесса есть человек, интериоризировавший определенные общественные (на уровне социума и социальных групп) отношения и освоивший, благодаря этому, определенные социальные роли [54]: общественные отношения —> интериоризация —> социальные роли. На этом уровне все, что может быть сказано о личности, поддается адекватному объективированию, ибо личность остается в рамках С — О отноше­ний. Здесь личность еще не лицо, но, скорее, удостоверение личности. По свидетельству Л. Анциферовой, в первобытных племенах «...у кого-то одного может существовать пять-шесть имен, и все они восприни­маются как отдельные личности. Для разных общностей (семья, род, племя и т. д.) такой человек выступает под разными именами и ведет себя соответственно характеру того или иного имени. Можно сказать, что он играет несколько сменяющих друг друга ролей в зависимости от того, какую роль требует от него в данный момент общество»[55]

И, если бы личность к этому уровню сводилась, у «архитекторов социализма» не было бы проблем: изменили общественные отношения, зарядили индивида сознательностью и активностью — и перед нами «новый человек». Жизнь, увы, горько посмеялась над этими рационалистическими иллюзиями. На уровне деятельности в личности выступает не интериоризированная, но собственная спонтанная активность. Именно здесь личность становится не объектом, запрограммированным под субъекта, но субъектом в собственном смысле этого слова, реализующим собственные социальные ценности, именно ему присущий образ социальности. В расхождении направленности личности как актора (ннтериоризировавшего требования группы и общества) и как субъекта деятельности уже коренится возможность отчуждения. На уровне глубинного общения личность выступает в качестве сопричастности или несопричастности к духовным основам бытия: переживает ли она духовную сторону социальности или же просто функционирует в рамках человеко-машиной системы (актор) и реализует собственные ценности и идеальные проекты (субъект деятельности). Человек может быть активным как исполнитель, активным в смысле спонтанности, и, тем не менее, бездуховным (точнее, обладать духовным состоянием с отрицательным знаком).

Различение в социальной личности актора и субъекта деятельности заставляет прийти к выводу, что социальность не сводится к той, которая, якобы, существует сначала в социуме и социальной группе, а затем в процессе социализации усваивается индивидом [ 56] . Природное основание социальности реализуется в индивиде через взаимодействие с природными основаниями социальности группы и общества. Таким образом, эти формы социальности возникают и развиваются одновременно. В самом деле, если бы индивид не создал идеальный образ какого-то орудия, то его бы никто не создал (общество и группа сами по себе ничего не изобретают); но если бы в обществе не созрели условия, способствующие зарождению и реализации данного образа, если бы не было этого «детерминистского коридора» социальности, то и образ не возник бы. В свою очередь, если индивид «пропустил» возможность успешной реализации социальных возможностей, которые дает общество (феномен Маугли; существуют оптимальные возрастные периоды для формирования определенных социальных свойств), то его «почка» социальности «не распускается».

Социальность САЦ имеет, следовательно, два взаимодействующих основания: внутри личности и вне ее. В свою очередь, внешнее основание раздваивается на непосредственное — в социальных группах, где проходит путь личности, и опосредованное (через группы) - в социуме. Социальная группа «ограничивается» как бы с двух сторон: социума и личности. Внешними основаниями бытия группы являются требования, предъявляемые к ней социальностью общества и социальностью личности. Социальная жизнедеятельность общества в своем развитии требует разделения функций, что и приводит к появлению различных групп, персонифицирующих разные стороны преобразования (профессиональные группы) и общения (разделение общества по экономическим, политическим, нравственным, религиозным и иным критериям). Группы могут быть самыми разными и по размеру, и по характеру разделения функций. В социологии, например, выделяют группы большие (требующие создания подгрупп для обеспечения организации и управления) и малые (7 ± 2 человека, где общение осуществляется непосредственно). Группы могут выполнять отдельные функции (педагоги, врачи, политики) или быть комплексными (семья, нация). К этим проблемам мы вернемся в соответствующей главе, а сейчас важно провести функциональный подход. Группы возникают не только потому, что в них осуществляется разделение функций социума, но и вследствие того, что в них происходит объединение личностей «по интересам». Группы, неудовлетворяющие последнему критерию, распадаются (некомпетентность и безынициативность в профессиональной группе, расхождения в группе политической или религиозной).

Внешние основания достаточны для конституирования группы на уровне естественно-исторического процесса. Здесь социальная группа выступает как группа функциональная, т. е. как подсистема, обслуживающая социум и объединяющая акторов в качестве элементов подсистемы. Иерархия на этом уровне может быть представлена с помощью классического «дерева целей».

Но не будем забывать, что любая социальная система, будучи целеустремленной, сама включает в себя целеустремленные подсистемы. Следовательно, социальная группа имеет и свое внутреннее основание, что обнаруживается на уровне деятельности. Близкая к такому подходу идея в свое время нашла выражение в понятиях «высшего многоединого субъекта» [ 57] , «коллективной индивидуальности» или «коллективной личности» [ 58] . «Коллективная историческая личность, — отмечал Л. П. Карсавин, — неопределима извне. Это вытекает из того, что она есть индивидуальность социально-психическая...»[59] Такой подход, говоря историко-философски, можно было бы назвать умеренным платонизмом. В самом деле, группа или социум —не менее реальные субъекты, чем личность, хотя у них и нет анатомически очерченного тела. А субъект, по определению, имеет внутреннее спонтанное основание деятельности, в данном случае — свои групповые ценности и интенции, не сводящиеся ни к конкретизации ценностей социума, ни к объединению ценностей личности. У социальной группы есть своя собственная жизнь, она является не просто средством реализации интересов общества и личности, но и субъектом собственных целей (и снова мы видим еще одну причину для отчуждения, для проявления «Закона Паркинсона»).

На уровне деятельности социальная группа есть субъект ее собственной групповой деятельности или коллективная личность (а не подсистема, объединяющая акторов), обладающая коллективным миром идеального («групповым сознанием» в привычной терминологии).

Глубинное общение на уровне группы определяется тем, полагает ли она себя самодовлеющим центром, «имеющим право» использовать личности и общество, или способна и нуждается в сопричастности к самоценности иных целостностей. Духовное состояние группы с положительным знаком говорит о том, что она есть добровольный участник Общего дела социума (если оно, в свою очередь, сопричастно к положительной духовности мира, «ноосферно») и объединяет сопричастных к ней личностей, а не просто акторов-исполнителей.

Аналогичные рассуждения следует провести и относительно социума. Объективно социум ограничен требованиями входящих в него групп и личностей изнутри и своим функциональным положением в природе (биосфере планеты, космосе). На уровне естественно-исторического процесса он есть подсистема в природе и надсистема, организующая группы и личностей. Интересно отметить, что сторонники тоталитарных идеалов подчеркивают объективно-функциональный характер личности, сводя ее к актору, а либералы, напротив, — такой же характер социума, сводя его к средству, обеспечивающему нужды личностей. Обе эти крайности суть различные реакции на отчуждение между целеустремленными системами социума, группы, личности. Общество как результат естественно-исторического процесса, что уже было показано выше, есть естественно-историческая формация, и, следовательно, социум на уровне естественно-исторического процесса есть носитель естественно-исторической формации.

Парадокс марксистской точки зрения заключается в том, что, подчеркивая объективность законов функционирования и развития социума, она как бы обожествляет их, оставляя личности лишь право осознавать свою свободу как активное служение их необходимости. Но последовательнее было бы признать, что социум действительно выступает как самоценный субъект, но не вообще, а лишь на уровне его деятельности, не сводящейся к совокупной деятельности коллективных и индивидуальных личностей: «Само человечество есть конкретная индивидуальность высшей иерархической степени, соборная личность, а не абстракция, не механическая сумма» [ 60] . Как было показано выше, общество как результат деятельности есть культура и, следовательно, социум выступает как субъект культуры, реализующий себя через деятельность коллективных и индивидуальных личностей. Интересы его самосохранения и развития могут не совпадать с аналогичными интересами входящих в него субъектов.

На уровне глубинного общения обнаруживается сопричастность (несопричастность) социума к самоценности других целостностей, то духовное состояние, которое делает его частью развивающейся гармонии мира и гармонической целостностью по отношению к группам и личностям или же претендентом на роль «рабовладельца» по отношению к природе и входящим в него субъектам.

Представим рассмотрение соотношение уровней САЦ в виде таблицы.

Итак, в естественно-историческом процессе реализуются законы социальности, в деятельности субъект социальности реализует себя (свои жизненные смыслы), в глубинном общении присутствует (отсутствует) взаимное сопереживание самоценности взаимодействующих целостностей.

Теперь можно обсудить проблему нормы на социальном уровне. Для любой из выделенных сторон есть своя норма как удовлетворительное выполнение функций социальности, и в то же время она может и должна быть охарактеризована с позиций удовлетворительного взаимодействия всех сторон социального уровня друг с другом, с природным и психологическим уровнем. Последний вопрос мы обсудим в следующем параграфе, а пока остановимся на первых двух.

Если с позиций натуралистического редукционизма нормально то, что соответствует требованиям природного уровня, то сторонники социологизма утверждают фактически то же самое относительно социального уровня — с разночтениями, которые определяются тем, к какому базовому уровню они сводят социальную природу человека. С марксистских позиций нормально то, что соответствует требованиям определенных общественных отношений: идеал есть отражение своего времени и своей классовой среды. Современная модификация такого подхода — преклонение перед научно-техническим прогрессом: нормален тот, кто хорошо к нему адаптируется. Опираясь на достижения науки и техники, человек может спроектировать абсолютно искусственный мир[61]. Еще более модным становится социокультурный плюрализм редукция человеческой сущности к субъективно-деятельностному аспекту социальности, когда любая субъективность равноправна с любой другой. Таким путем проблема нормы вообще «снимается» (разумеется, только на словах). Общим для любых проявлений социоцентризма является пренебрежительное отношение ко всему, что вне социума и культуры: природа — лишь материал для экспериментов, внутренний мир человека — лишь средство для производства эффективных программ, ну а глубинное общение, духовность — это вообще «псевдопроблемы».

Такая абсолютизация социализации оборачивается патосоциализацией. Личность становится либо трудоголиком, смыслы деятельности которого заданы функционированием более крупных «социальных машин», либо плейбоем, заигравшимся до смешения нормы и шизофрении и фактически также являющимся рабом «машин желания». А социум и группы - соответственно большими человеко-машинными системами или «игровым клубом». По нормальное социальное функционирование еще не есть нормальная человеческая жизнь. И потому - либо невроз (результат сшибки требований природного уровня и различных сторон уровня социального), либо воистину шизофренический (или «интеллигентско»-хулиганский) отказ от различения нормы и не-нормы. (Интересно, способны ли эти господа следовать такому подходу относительно собственных любимых привычек, если они идут в разрез с желаниями и привычками других? Вопрос риторический...)

Чтобы понять, что такое человеческая норма, надо сначала понять человека как целостность.

Примечания.

51. См.: Сорокин П. Человек. Цивилизация. Общество. М., 1992. С. 50.

52. Плюснин Ю. М. Проблема биосоциальной эволюции. Новосибирск, 1990. С. 44. 45.

53. Если мы будем сравнивать употребление термина «личность», скажем, у Бердяева и у советских авторов (Б. Г. Ананьева. М. С. Кагана и др.), то столкнемся с прямо противоположным словоупотреблением. В первом случае это уникальный микрокосм, во втором — член социума. И тут надо не о словах спорить, а покачать те интервалы, в которых уместны оба понимания, и ограниченность каждого из них, когда оно претендует на то, чтобы быть «единственно истинным».

54. Под социальной ролью понимается поведение, соответствующее социальным ожиданиям (см.: Шибутани Т. Социальная психология. С. 265). Например, роль инженера, врача, родителей, политического лидера и т. д.

55. Диалоги. М.. 1990. С. 138. Личностный статус человека на таком уровне можно пояснить следующим примером: «Однажды некий белый художник с гордостью передал старому маори очень удачный его портрет, но модель с презрительной усмешкой отложила его в сторону. На вопрос художника, как же он сам себя представляет, старик с достоинством нарисовал узор татуировки, украшавшей его лицо, и сказал: «Вот это я. А то, что ты написал, это чушь». (Лине Ю. Происхождение вещей. М., 1954. С. 6.) Татуировка выражала социальное положение маори, его роль в системе общественных отношений.

56. Вот характерное выражение последней точки зрения, доминировавшее в советской философии (с ее последовательной критикой выступал, пожалуй, только Г. С. Батищев): «В качестве основного критерия исторического развития человека следует признать возрастание степени его социальности»: «Мораль представляет собой специфический способ утверждения социального в индивидуальном...» ( Батенин С. С. Человек в его истории. Л.. 1976. С. 158, 169.)

57. Карсавин Л. П. Философия истории. СПб.. 1993. С. 73-76.

58. Там же. С. 115-126.

59. Там же. С. 116.

60. Бердяев Н. А. Судьба России. М., 1990. С. 94.

61. Яркое выражение см.: Альтов Г., Рубин М. Что будет после окончательной победы? // Знание — сила, 1991, № 4. Авторы развивают идею БТМ - бесприродно-технического мира.

НАВЕРХ