Хостинг от uCoz
Главная |
В начало раздела |
Музыка живого слова
Для человека, вступающего в речевое общение, инструментом, музыкально оформляющим его высказывания, является он сам, точнее - его речевой аппарат. Речь - это озвученный в живом общении словесный текст.
Голос или располагает собеседника, или служит помехой приятному общению. Плохому скрипачу не нужен «страдивариус», замечал К. Станиславский, его чувства передаст и простая скрипка. Но Паганини «страдивариус» необходим для передачи всей утонченности и сложности его душевного порыва. Инструмент в руках музыканта не должен фальшивить и искажать передаваемое чувство. Выразительность звучания нашего голоса может быть сознательно развита. Привычка, как известно, играет большую роль в творчестве. Она фиксирует творческие завоевания. Она, об этом писали мастера сцены, трудное делает привычным, привычное легким, легкое красивым.
Важнейшим невербальным средством речевого взаимодействия является интонация. Можно сказать, что музыка живой речи, в общем, гораздо метафоричнее слов. На ранних ступенях культуры из непосредственной, звучащей так, как будто мир полон одушевленных сил, интонации рождался мифологический образ, заклинание, молитва, плач.
Интонация соединяет объективно-мыслительную и субъективно-экспрессивную стороны речевого действия. К примеру, ироническая интонация несет отрицание прямого логического смысла слова. И хоть в произносимом слове семантика доминирует над экспрессией, и менно в интонации говорящий как бы соприкасается со слушателем. В живой речи КАК человек произнес, часто превращается в то, ЧТО он сказал. На первое по важности место выходят тон, сила, темп, то есть музыка за словами, страсть за этой музыкой, личность за этой страстью. Музыкальные качества голоса дают возможность доставлять удовольствие именно звуковой стороной речевого общения. Понимания трудно достичь, если голос неблагозвучен и невыразителен, а интонация вяла, однообразна, формальна.
Основной исконной функцией интонации в речи является эмоциональная выразительность. Создатель учения об интонировании как специфике музыкального мышления Б.В. Асафьев проводит параллель между «логосом» и «мелосом», он считает, что речевая и чисто музыкальная интонация ? ветви одного звукового потока .
Само слово, взятое изолированно, как чисто лингвистическое явление, не может быть ни истинным, ни ложным, ни смелым, ни робким. Интонация выводит слово за его лингвистические пределы, устанавливает тесную связь слова с внесловесным контекстом. Интонация особенно чутка ко всем колебаниям социальной атмосферы вокруг говорящего. Она оживляет «дремлющее» в лексиконе слово, заставляет его грозить, ласкать, негодовать, казнить или миловать.
Еще пифагорейцы приписывали музыке способность смягчать «необузданность души», отдавая предпочтение музыке в духовном воспитании: ритм и гармония «всего более проникают вглубь души, всего сильнее ее затрагивают, принося с собой благообразие, которое делает благообразным и человека», это должно быть использовано «теми людьми, которые преследуют добро и живут нравственно как добрые граждане»[1]. Пожалуй, никакому другому искусству греки не посвящали столько специальных сочинений, как музыке. Когда Платон писал, что не обученный музыке - невежда, он выражал общее мнение эпохи. Древние мыслители, изучая акустические стороны звучания вообще, проводили аналогию со звучанием голоса. В широком понимании греческое слово музыка означало не только мелодию и ритм, но включало в себя и произнесенное слово - логос. Музыкальная сторона речи способна доставить слушателям необычайное удовольствие, мелодия (melos), ритм (rhythmos) и разнообразие (metabole) делают произнесенное приятным. «Наука о речах государственных была музыкальной наукой, отличавшейся от науки о пении или игре на инструментах не качественно, а количественно. Ибо и тут словесные обороты обладают и мелодией, и ритмом, и разнообразием...»[2].
Рассуждения о природе музыкального высказывания находим и в трудах Аристотеля. Он связывал друг с другом понятия «движения» («содержательное движение») и «энергия» (признак «этического свойства»). Аристотель подразделял все мелодии на три основных типа: этические, практические и энтузиастические. Он видел и различие непосредственного влияния определенных мелодий либо на общественную сущность характера и нрава человека (в самих мелодиях содержится «воспроизведение характера»), либо на состояние его духа (они мелодически выражают «высокое воодушевление»), либо на конкретную деятельность (в них есть и «побуждение к действию»). Использование голоса названо философом превеликой силой, сила эта достигается громогласностью, мелодикой и ритмом.
Живое слово насыщено изнутри особой энергией. В разных обстоятельствах одно и то же звучит приветливо или сурово, ласково или строго, насмешливо или виновато и т.п. Диапазон интонаций можно считать беспредельным. Интонация имеет художественный смысл. Всякое движение сердца имеет свой звуковой оттенок. Голос свой «управлять должен ритор» по состоянию и свойствам предлагаемой материи[3], писал Ломоносов. В «Кратком руководстве к красноречию» читаем далее: надлежит произносить радостную материю - веселым, плачевную - печальным, просильную - умильным, высокую - гордым, сердитую - гневным голосом.
Интонация вплетена в речевые поступки. В ней активно проявляют себя субъективные особенности человека, выбирающего свою тактику по отношению к другому субъекту как соратнику, партнеру или оппоненту. Оформляя речевое взаимодействие, интонация доводит речь до «вразумительности», она полиинформативна и многофункциональна. В интонации слово получает жизненную напряженность . Интонация сближает человека с человеком, служит посредником души, является важнейшим средством общения.
Произнесенная мысль получает свою реальную жизнь именно в звуке нашего голоса, в музыкальной форме она предназначается для восприятия и понимания чужим сознанием. «Слово действительно существует только тогда, когда произносится», в определенном смысле «без тона нет значения»[4], считал А.А. Потебня. Интонация в целом является непроизвольным ответом на речевую потребность. В определенной жизненной ситуации она приходит сама собой. Слова, подобно напряженным струнам, издают тон, соответствующий силе внутреннего сердечного сотрясения, порыва. Интонация как форма отнюдь не формальна. Она передает намерение и настроение говорящего, по повышению или понижению тона мы понимаем отношение к предмету разговора и к собеседнику, в красноречивой паузе читаем подтекст, в изменении тембровой окраски угадываем оттенки эмоционального состояния. Интонация открывает далекие перспективы смысла, она рождается как результат проявления конкретного намерения, задачи, речевого действия.
В жизни мы говорим то, что нужно, что хочется сказать ради какой-то цели, необходимости, ради « подлинного, продуктивного и целесообразного словесного действия»[5] . И если мы хотим понять смысл , то будем слушать слова, а если хотим понять суть , то слушаем звук [6] .
Модуляции голоса - это единый экспрессивный поток. Речь - это всегда активность, это поступок, мотивируемый намерениями и желаниями, это действие. Каждый раз уникальное и неповторимое, оно влечет за собой такую же уникальную и неповторимую интонацию. В неразделимом единстве интеллекта, эмоции, воли рождается музыка живого слова.
Примечания.