1. СОЦИАЛЬНО-АНТРОПОЛОГИЧЕСКАЯ ЦЕЛОСТНОСТЬ: ОБЩАЯ КОНЦЕПЦИЯ

Понятие социально-антропологической целостности. —Критический анализ основных подходов. — Взаимодополнительность базовых уровней и форм организации человеческого бытия. Базовые структуры и фундаментальные противоречия социально-антропологической целостности.

1.1. Понятие социально-антропологической целостности

Единство социального и антропологического. — Проблемная ситуация социоантропогенеза. — Конституирующая схема.

В философском учении о человеке достаточно традиционно выделяются социальная философия (теория общества) и философская антропология (учение об отдельном человеке). Для определенных исследовательских и преподавательских целей такое разделение вполне оправдано, но здесь мы видим свою задачу в том, чтобы сделать акцент на единой основе этих теорий и взаимодействии их предметов — общества и личности, совокупного и отдельного человека [1].

Будем исходить из очевидного эмпирического факта, что любое общество обязательно включает в себя различные человеческие группы и отдельных людей. Объяснение этого факта также достаточно очевидно: общество как множество (совокупность, система) но определению состоит из элементов (отдельных людей), а в силу разделения деятельности, в той или иной мере сопутствующего любому обществу, включает отдельные подмножества (человеческие группы), выполняющие специфические функции (половые, возрастные, профессиональные и т. д.).

Можно построить три иерархических графа, взяв за вершину иерархии общество, группу или личность. В каждом из них вершина задает глобальную цель, а два других компонента выступают как средства. Идеологическая абсолютизация иерархии во главе с обществом дает тоталитарный взгляд на отношения внутри триады «общество—группа—человек (личность)», где группы и отдельные люди выступают только как средства. Противоположный взгляд, когда абсолютной целью объявляется личность, а общество и группа выступают только как средства, приводит к либерально-плюралистическому пониманию общественной жизни. Отсюда и вечные споры о приоритете прав человека, или общества, или нации и т. п.

Не очевидно ли, однако, что при непредвзятом подходе все компоненты триады в разных отношениях выступают относительно друг друга и как цели, и как средства? Соотношение общества и составляющих его групп будет рассмотрено в связи с проблематикой, которая традиционно обозначается как «социальная структура», а пока объединим общество и любую группу в понятии «социальная система», а отдельного человека обозначим как антропологическую систему. Исходное различение между этими явлениями сводилось к различию между множеством и элементом. Человек есть средство для любой социальной системы, во-первых, как необходимый реализатор объективных тенденций ее функционирования и развития и социальных проектов; во-вторых, в качестве «ключа» для раскодирования социо-культурных программ и смыслов деятельности общества и ее результатов (представим себе, что все созданное обществом сохранилось, но живые люди, понимающие смысл этой культуры, исчезли — сюжет, достаточно распространенный в научной фантастике). Социальная система есть средство для человека, во-первых, как необходимое условие его формирования в качестве социального существа (вспомним феномен Маугли) и, во-вторых, с точки зрения тех условий и возможностей, которые она предоставляет для удовлетворения его потребностей.

Несколько сложнее со взаимным представлением в качестве целей, поскольку здесь могут расходиться объективная значимость и субъективное понимание. Общество стремится заставить признать себя в качестве цели для любой личности, предъявляя определенную совокупность требований, без которых объективно не может существовать ни общество, ни отдельный человек; последний требует от общества признания в качестве высшей цели развития самой личности (в современном варианте — гарантий прав и свобод человека), без чего также нет нормального существования обеих сторон. Конечно, в идеале такое взаимное полагание друг друга как самоцелей должно быть не результатом договоренности на основе взаимных требований, но выражением добровольных внутренних интенций на паритет.

Но асимметричность в понимании значения общества и личности еще поддерживается и обыденной установкой на то, что отдельный человек обладает как бы большей степенью реальности, чем общество. В номиналистически-реалистических воззрениях такая установка получает философский статус. Она усиливается, если обществу вообще приписывают лишь релятивную форму бытия: «Общество не состоит из индивидов, а выражает сумму тех связей и отношений, в которых эти индивиды находятся друг к другу»[ 2] . Общество, конечно, включает в себя межгрупповые и межличностные отношения, но вместе с тем оно является «вещью», не менее реальной, чем личность. В определенном смысле общество так же состоит из людей, как человеческое тело — из атомов: состав атомов и членов общества меняется, но организм и общество сохраняют свое качество. Различие же состоит в том, что атомы продолжают существовать и после распада живого тела, а личности вне общества перестают быть таковыми.

Иными словами, антропологическая система является таковой лишь в связке с социальной, и наоборот. Образование такой связки есть то новое качество, которое является основным результатом социоантропогенеза. Дело в том, что человеческая социальность в отличие от организации пчел или муравьев, не есть нечто, существующее рядом с биологическими «атомами», предзаданное им и хранящееся в их биологически наследуемых программах. Она, с одной стороны, создается самими людьми в процессе межсубъектного взаимодействия, а с другой — находится вне их, биологически не наследуется и для каждого нового поколения должна быть заново усвоена.

В любой из гипотез о происхождении человека воспроизводится общая категориальная схема: в изменившихся условиях наши предки оказались биологически неприспособленными. В рамках биологической эволюции могло быть только два выхода: элиминация или мутация (допустим, увеличение размеров, физической силы и т. п.). Но наши предки нашли третий путь: их лабильная слабость породила новую — социальную — силу. Лабильность, активность индивидуальной деятельности была обусловлена такими биологическими предпосылками социализации homo sapiens , как уникальный мозг, гибкая кисть руки, прямохождение, гортань, приспособленная для членораздельной речи. Слабость же состояла не только в недостаточной анатомо-физиологической приспособленности к конкретным условиям среды, но и в принципиальной биологической неспециализированности, невыраженности жестких инстинктивных программ поведения, в том, что Э. Мунье назвал «недоадаптацией». «зазором» между человеком и приспособленностью к объективной реальности[3]. Это соединение биологической «недопрограммированности» и биологической же способности к созданию новых программ и изменению своего поведения в со­ответствии с ними и породило новое, уже не биологическое, качество человека: развитие на основе создания искусственного стало нормой его жизни.

Самая общая характеристика искусственного состоит в том, что оно создается субъектом (т. е. не вследствие внешних объективных взаимодействий, но как реализация внутренней информационной программы). В этом смысле хатка бобра, гнездо птицы, пчелиный улей — искусственные сооружения. Однако все они создаются по фиксированным (для данного вида) биологически наследуемым программам. Принципиальное отличие искусственного, имеющего место в жизни человека, заключается в том, что оно создается по изменяющимся, биологически не наследуемым программам, которые также могут быть созданы искусственно. Но такие программы перестают быть автоматическим достоянием любого биологически нормального представителя вида homo sapiens . Их создание и реализация неосуществимы вне деятельности индивида, и в то же время они не даны ему изначально, находятся вне его и должны быть им усвоены. Эта противоречивая ситуация и создает социально-антропологическую целостность: ее социальная сторона не только реализуется отдельными людьми, но и не существует вне их творческой деятельности; ее антропологическая сторона не может воспользоваться преимуществами нового -надбиологического — образа жизни вне процесса социализации, усвоения того, что существует уже не в биологически наследуемой, но в социальной форме, в виде «второй природы», которая и создана людьми и диктует им новые требования, вытекающие из ее собственных законов существования.

Таким образом, человек, как отдельный, так и совокупный, изначально является противоречивым единством естественного и искусственного. При этом естественное и искусственное только в генезисе могут быть отождествлены с природным и социальным. Искусственное. «вторая природа», создаваемая субъективно, начинает жить объективно, т. е. проявлять «естественность второго рода» (разве, проектируя современную индустрию ради удовлетворения человеческих потребностей, мы хотели получить и все ее издержки?); человек создал искусственные человеко-машинные системы — и стал одним из эле­ментов их естественного процесса развития [ 4] . Биосистемы развиваются в рамках «мутации — изменение среды». Социально-антропологическая целостность (САЦ) вынуждена реагировать на гораздо более быстрый процесс изменений, происходящих, во-первых, в результате развития отношений «человек—общество» и, во-вторых, развития ей же создаваемой и в нее входящей «второй природы».

Эта ситуация отодвигает на второй план основную функцию человека как биосистемы — сохранения путем самоизменения; его биологические изменения несоизмеримы с изменениями социальными. Последние же есть следствие тех процессов, которые человек совершает при изменении окружающей среды. Сохранение и развитие человека непосредственно обеспечивается не биологическим (физиологическим, анатомическим, поведенческим, генетическим) самоизменением с наследственной передачей его результатов, но изменением среды на основе собственного выбора, искусственных программ и искусственных средств и результатов их реализации [5]. Такова основная функция САЦ.

Выявив состав и структуру, необходимые и достаточные для выполнения данной функции, мы сможем представить САЦ как систему[ 6] , построить конституирующую схему, представляющую инвариантные начальные условия для любых САЦ. Рассмотрим минимальный состав элементов искомой схемы, их свойств-состояний и возникающих между ними отношений.

Элементы. Люди как биосоциальные антропологические составляющие социальной системы[7]. Обозначим их , где выделение заштрихованной части означает их двойную природу (это разделение является функциональным, а не рядоположным: любая часть и любое проявление человека по отношению к разным функциям является и биологической и социальной).

Природа как окружающая среда, т. е. как условия жизни человека и предмет его деятельности.

Искусственные посредники, с помощью которых человек преобразует мир и осуществляет общение между людьми: средства преобразования (с. п.) и средства общения (с. о.), т. е. язык в самом широком смысле этого слова (знаки, посредством которых осуществляется человеческое общение, так же как и технические средства преобразования, не являются биологически наследуемыми сигналами, специфичными для данного вида живых существ, но создаются в процессе общественной жизни и усваиваются в процессе социализации).

Результаты человеческой деятельности (р): предметы потребления и новые искусственные посредники («вторая природа»).

Свойства-состояния. Субъективная реальность (сознание в широком смысле этого слова, душа), производящая искусственные программы человеческой деятельности, проекты ее результатов и решения, организующие жизнь САЦ в целом. Такой субъективной реальностью обладает и отдельный человек (на схеме это изображено помещением в голове фигуры, обозначающей человека (и общество вверху схемы). Система, обладающая такой субъективной реальностью, есть уже не просто целеустремленная система [ 8] , но система, способная производить цели: образы желаемых результатов, способов их получения и управленческие решения по реализации этих образов-проектов.

В определенном смысле к классу свойств-состояний можно отнести и духовное состояние САЦ, понимаемое как присутствие или отсутствие духа (трансценденции) в жизни данного общества (присутствие благодати или «безблагодатность», «зашлакованность» каналов глубинного общения). Напомним, что, как это было показано в части второй, реальность духа непредикативна и выражает самотождественность сущего. На схеме духовное состояние обозначено , окружность подчеркивает ее парадоксальное положение: и внутри (на дне субъективной реальности, души), и объемлет сущее из глубины.

Отношения. Все элементы и свойства-состояния находятся в определенных отношениях друг с другом, которые в динамике выступают как процессы. Нетрудно увидеть в нашей схеме отношения преобразования, проектирования, потребления, догадаться о необходимости синтетического отношения организации жизни системы в целом и т. д. В дальнейшем все эти отношения будут последовательно выведены и проанализированы. Но не будем забывать, что пока мы имеем дело с конституирующей схемой — самым абстрактным представлением САЦ, и потому ограничимся констатацией тех исходных отношений, которые необходимы и достаточны для выявления ее специфики. Такой статус имеют отношения, несущие в себе основную характеристику САЦ — опосредованность искусственными образованиями. А именно: С—О преобразование (пр.), опосредованное техникой; С—С общение (о), опосредованное знаковыми системами языка; их программирование (п), опосредованное идеальными образованиями, производимыми субъективной реальностью, т. е. самопрограммирование.

Конституирующая схема приобретает такой вид:

где стрелки обозначают отношения, имеющие характер обратных связей (и это предстоит в дальнейшем конкретизировать).

Предложенная схема позволяет решать следующие задачи: 1) дать определение САЦ; 2) выявить основные подходы к пониманию природы этой целостности, поскольку каждый из представленных в ней «блоков» является объяснительным принципом определенного базового подхода; 3) дать основные координаты социально-антропологического пространства и послужить тем самым основой для развертки в целостную концепцию.

Итак, система является социально-антропологической, если она способна осуществлять преобразование и общение на основе самопрограммирования и состоит из подсистем, обладающих такими же свойствами.

Еще более кратко: целеполагающая система, состоящая из целеполагающих подсистем.

Поскольку же, как это было раскрыто в части второй, за целью и целеполаганием стоит более глубокая сущность жизненного смысла (ценности) и смыслополагания как основы выбора (а это самая глубинная характеристика человека) и смыслополагание содержит в себе необъективируемый «остаток», система оказывается особого рода целостностью, в которой социальное и антропологическое взаимно дополняют друг друга.

Делая мысленный бросок от исходного определения к конечному мировоззренческому выводу, пространство между которыми и должно быть заполнено предстоящей конкретизацией, можно сказать, что, во-первых: «Итог человеческой эволюции двойной: это единое человечество и неповторимая личность или, говоря точнее, возможность их возникновения в процессе истории» [9] и, во-вторых, что, все более втягивая природу во взаимодействие с собой, САЦ оказывается перед неизбежным выбором: или погубить эту природу, не считаясь с ее внутренними тенденциями (и тем самым и самое себя), или перейти к более высокому уровню целостности: природно-социально-антропологической, т. е. к ноосфере.

Примечания.

1. Предельно краткое изложение и обоснование такого подхода см.: Сагатовский В. Н. Антропологическая целостность: статус и структура // Очерки социальной антрополо­гии. СПб., 1995.

2. Маркс К. Критика политической экономии // Маркс К., Энгельс Ф. Соч.. т. 46, ч. I . С. 214.

3. См.: Вдовина И. С. Французский персонализм. М., 1990. С. 83.

4. Мы воздерживаемся пока от всякой оценки естественного и искусственного, как положительного или отрицательного, но просто констатируем характер их связи в жизни человека. Полемику с однозначной привязкой естественного к биологической природе человека см.: Сагатовский В. Н. Без борьбы мы не можем... // Гуманитарий. Ежегодник Академии гуманитарных наук. СПб.. 1995, № 1.

5. В состав среды включается и сам человек, если он становится предметом преобра­зования, осуществляемого таким способом.

6. Напомним, что, как было показано в части второй, система адекватна тем уров­ням бытия, которые могут быть полностью структурированы, т. е. объективной ре­альности и той части субъективной реальности, которая, в принципе, может быть объек­тивируема. Целостность, в отличие от системы, включает в себя принципиально неструктурируемый «остаток» (исходная интенция субъективности) и реальность духа. Указание на наличие неструктурируемого позволяет, таким образом, «включать» его в системную схему.

7. Для простоты схемы мы не рассматриваем, во-первых, социальные группы, по­скольку данная схема равно применима и к группе, и к обществу, и, во-вторых, берем минимальное число составляющих: больше одного, т. е. два.

8. См.: Акофф Р., Эмери Ф. О целеустремленных системах. М., 1974.

9. Рогинский Я. Я. Проблемы антропогенеза. М.. 1969. С. 242.

НАВЕРХ