Хостинг от uCoz
Главная |
Начало раздела |
Из века однообразия. Из века одиночества,
из века Большого брата, из века двоемыслия – привет!
Джордж Оруэлл
Развитие прогресса в области генной инженерии проходит весьма стремительно. Только постановка вопросов, вставших в связи с этим перед биополитиками и биоэтиками, достойна добротного научного доклада. Биотехнологии ставят трудную моральную дилемму, поскольку любые наши возражения против прогресса должны быть соотнесены с признанием неоспоримых положительных перспектив. В использовании биотехнологий крайне зыбка грань между очевидными преимуществами и потенциальным злом.
Биоэтика представляет собой важную точку роста философского знания, а формирование и развитие биоэтики связано с процессом общей трансформации этики традиционной и медицинской этики, в частности. Неослабевающий интерес к биоэтике обусловлен, прежде всего, резко усиливающимся вниманием к правам человека (в медицине — это права пациента, испытуемого и т.д.), а также созданием новых медицинских технологий, порождающих множество острейших проблем, требующих юридического и морального регулирования. [1]
Сегодня очевидно, что широкие этические дискуссии, скорее, отстают от стремительных темпов внедрения биотехнологий в повседневную жизнь людей. Мы еще рассуждаем о том, этично или неэтично внетелесное зачатие, а в повседневной практике эта технология не только широко удовлетворяет спрос конкретных женщин и мужчин, но уже индуцирует создание правовых регламентирующих норм ее применения. Биоэтика в современной ситуации сконцентрирована преимущественно на анализе отдельных случаев, моральных коллизий, казусов, трудных с моральной точки зрения для принятия решения. Однако простого научного дискурса, разворачивающегося в социокультурной системе, сегодня уже недостаточно.
Фундаментальной задачей биополитики является сохранение и поддержание жизни. Особенно остро стоит проблема сохранения жизни на фазе рождения. Чрезвычайно важным оказывается здесь прогнозирование возможных патологий и предотвращение их. В условиях автономизации сексуального поведения от репродуктивной функции современного человека, сопровождающейся устойчивой тенденцией снижения рождаемости до уровня ниже простого замещения поколений, родители стремятся планировать не только сроки появления ребенка, но и пол. Человек современный приобретает способность и возможность модифицировать самого себя, способность к эктогенезу. Сторонники этого направления в эволюционном учении рассматривают историческое развитие живой природы как процесс прямого приспособления организмов к среде и простого суммирования изменений, приобретаемых организмами под воздействием среды, и отрицают роль естественного отбора (противоп. автогенез); пример эктогенеза — механоламаркизм.
В тот момент, когда человек по развитию науки, техники, генетики смог добраться до самых истоков жизни, перед биоэтиками встает важнейшая проблема этики и нормы внетелесного зачатия, а также проблема человеческого эмбриона. Это очень важное понятие, поскольку человеческий эмбрион, оставаясь почти невидимым и очень маленьким, связан с зарождением жизни и очень важен для понимания, что такое человеческая жизнь. Вопрос о сохранении жизни человеческому эмбриону является темой крайне деликатной и этически сложной, так как он зависит от разрешения вопроса о человеческой личности.
Зачатие in vitro дает возможность женщине самостоятельно принять решение о качестве ребенка, которого она хотела бы родить, приобрести замороженный эмбрион, который после имплантации в ее матку будет ею выношен и рожден, как если бы он был зачат в ее собственном теле. А. Тоффлер [2] предполагает, что и женская матка может оказаться не нужной, так как репродуктивные технологии позволят вырастить плод, «освобождая» женщину от дискомфорта беременности.
Все традиционные представления о материнстве, любви, воспитании детей могут оказаться в списке симулякров. А «моральный и эмоциональный выбор, перед которым мы будем поставлены в ближайшие десятилетия, будет ошеломляющим» [2, 155]. Возможность стандартизировать человеческий эмбрион еще до имплантации выводит человечество на путь технотизированного размножения, когда Богоблагословенная тайна зачатия и рождения становится забытым опытом психических переживаний человека.
Здесь дискутируется очень широко вопрос, что такое человеческая личность и кому принадлежит достоинство человеческой личности. Формальное согласие с общепризнанным принципом об уважении к человеческой личности не упрощает решение вопроса, так как существуют разные концепции личности. Генетика и другие точные науки могут дать важные сведения о человеке, но само понятие личности принадлежит к философии и может трактоваться только в поле философии.
Можно ли говорить о личности в момент зарождения человека и его смерти? Существуют ли пределы и каковы они в поддержании жизни смертельно больного человека? Допустима ли эвтаназия? С какого момента следует считать наступление смерти? С какого момента зародыш можно считать живым существом? Допустимы ли аборты? Или аборты есть убийство живых существ? Можно ли путем философского размышления применять понятие личности к эмбриону. Следует все же говорить о том, что субъектом права на жизнь является также и женщина и ее жизнь может оказаться не менее подверженной опасности, в том числе и самой беременностью. Кроме того, имеем ли мы право в принципе говорить о слабости эмбриона, находящегося в теле матери? Ведь в этом симбиозе именно мать, вся ее биологическая, психологическая и социальная жизнь всецело подчиняется жизни плода, но не наоборот.
Биология и биофизика выделяют определенные характеристики, которые могут быть приписаны личности, но на основе этих данных нельзя ни отказать эмбриону в праве на жизнь, ни постулировать его. Говоря словами Владимира Лосского, это значит, что уровень, на котором ставится проблема человеческой личности, превосходит уровень онтологии, как ее обычно понимают. И здесь можно вести речь о некоей метаонтологии, когда лишь Бог, приостанавливающийся в Своем творчестве, как бы советуется с Собой: « Сотворим человека по образу Нашему и по подобию Нашему » (Быт.1: 26) [3].
В современной литературе (В. Поссенти и др.) выделяются два подхода к определению личности в соотношении с проблемой человеческого эмбриона: функциональный и субстанционалистский.
1. Исходя из принципа функциональности, личность характеризуется согласно тому, что она может, то есть, способна ли она осуществлять свои действия на основе свободы воли, нравственности, самосознания. Если считать, что именно эти характеристики являются самыми существенными для квалификации личности, тогда по отношению к старому человеку, потерявшему память, разумность и пр. мы можем говорить, что перед нами нет личности. А, следовательно, у нее нет и права на жизнь. Эмбрион также не обладает этой функциональностью и, как и немощный, потерявший разум старик, имеет минимальное право на жизнь. Однако затем в процессе развития плода, а затем и человека как личности, право на жизнь может расти и достигать максимума в развитом организме. Далее, параллельно с процессами старения, когда человеческое как бы теряет те свойства, которые делали его личностью, это право вновь уменьшается. Этот подход понятие личности выводит из функций доступных человеку как личности, а не как биологическому существу.
Здесь право на жизнь не имеет абсолютного значения, а работает понятие «постепенного» права на жизнь, которое в момент смерти полностью исчезает. Согласно логике такого подхода прекращение жизни эмбриона на начальной стадии не имеет значения, поскольку вплоть до определенной фазы развития плод хотя и принадлежит человеческому роду, но не является человеческой личностью.
2. В сущностном, субтанционалистском подходе определение личности не зависит от каких-либо свойств, и аргументация идет по онтологическому принципу. Различия в сущности считаются различиями степени, которые, в свою очередь, устанавливают классы индивидуумов, отличающихся друг от друга. Если идти по онтологическому пути, то трудность в том, что субстанция определяется не через первичные, а через вторичные свои свойства, которые коренятся в свою очередь в первичном акте бытия. Именно в них мы можем иметь большой выбор. И здесь мы ставим акцент на наиболее высокие качества личности, который, однако, не исключает возможность и других акцентов.
Центральным пунктом в этом случае является порядок бытия и порядок действия, которые отличаются друг от друга тем, что порядок действий вытекает из порядка бытия. Онтологический подход в понимании личности субъекта исключает вероятность ее растворения в различных вторичных актах. Фундаментальное различие порядка бытия и порядка действия определяет то, что личность может быть личностью даже в отсутствии действий.
Центральное понятие личности здесь определяется по самой знаменитой и общепризнанной формуле, которая принадлежит Северину Боэцию (ок. 480_525г.): Persona est naturae rationalis individua substantia (личность есть индивидуальная субстанция, имеющая разумную природу) [4]. Субстанция. Индивидуум. Духовность. Сущность. Через понятие человеческого субъекта и человеческой субстанции делается отсылка, как на телесную, так и на духовную компоненту. Таким образом, через это определение мы можем идти как в сторону идеализма, так и в сторону материализма. И мы уже не можем говорить, что есть индивидуумы (плод младенца, умственно отсталые и находящиеся в коме), которые принадлежат человеческому роду, но не являются личностями. Там, где есть человеческий индивидуум, там есть и человеческая личность. Исходя из этого, эмбриону можно присвоить статус личности, так как он желает вести себя как живое существо, имеет свою индивидуальную генетическую природу, в нем существует своя уникальная программа развития.
В момент зачатия происходит то, что на философском языке называется преобразованием сущностей: из двух зигот образуется новая, готовая осуществить свой собственный сценарий жизни. Было бы вполне законно утверждать, что эта реальность имеет право на жизнь, так же как и родители.
Здесь возникает проблема «судьбы» искусственного эмбриона (сохранение путем замораживания, утилизация в случае невостребованости, использование стволовых клеток эмбрионов для лечения тяжелых болезней). Имеем ли мы право вмешиваться в жизнь эмбриона, зачатого in vitro , и препятствовать его дальнейшему развитию в человека? На основе какого закона человек может присваивать себе эту огромную власть блокировать процесс жизни, который идет по своему сценарию?
Человеческие общества должны быть основаны на гарантии никому не навредить и свободного развития личности. Если признать эмбрион личностью, то в случае замораживания его мы нарушаем этот универсальный этический принцип, так как контролируем время и саму возможность дальнейшего его развития. Представляется важным постановка вопроса не только о «судьбе» уже созданного эмбриона, но о правомочности самого искусственного зачатия. Использование биотехнологий для модификации человека, вне всякого сомнения, позволяют решать задачи сохранения и поддержания жизни. С другой стороны, существует угроза возможности изменения человеческой природы, которая создает «стабильную преемственность нашего видового опыта» [5,18].
Существуют три категории возражений против генной инженерии: религиозные; основанные на прагматических соображениях; а также опирающиеся на философские принципы. Наиболее последовательные основания для протестов дает религия. Бог наделяет человека способностью к нравственному выбору, свободной волей, разумом, чем отличает его уникальный статус от остальных животных. Этими способностями Господь наделяет человека посредством природы, вмешательство в порядок и нормы которой есть нарушение воли Бога.
Вмешательство в творение человека посредством репродуктивных технологий выводит размножение из контекста половой жизни и семьи, сводя его к сумме материальных причин и условий, на которые человек может воздействовать. Здесь одновременно и неуважение к достоинству человека (он уже не есть чудесный акт Божественного творения), и попытка уровнять себя с Богом (присвоение функции создания человека).
Опыт человечества показал, что существует много разумных причин не пренебрегать естественным порядком природного мира. Окружающая среда, по отношению к которой человек был довольно агрессивен в своем стремлении «подчинить», «преобразовать», «улучшить», продемонстрировала нам, что всякая экосистема обладает взаимосвязанной целостностью и сложностью, непонимание которых может нарушить равновесие самым непредвиденным способом.
Безоглядная модификация природы человека, как одной из сложнейших систем, чревата необратимым следствием «потери» самого человека («человек отменяется», по меткому замечанию К.С. Льюиса [6]). Эта потеря может определить неожиданные горизонты «постчеловеческого будущего.
Литература
1.Вопросы философии.1994.— №3
2.Тоффлер А. Футурошок. СПб., 1997.
3.Лосский В.Н. Богословское понятие человеческой личности. М., 2000.
4.Боэций. Утешение философией. М., 1986
5.Фукуяма Ф. Наше постчеловеческое будущее: Последствия биотехнологической революции. М., 2004.
6.Льюис К.С. Человек отменяется. СПб., 1993.
7. Джордж Оруэлл. 1984. Пермь, 1992. С.26