Курзоватова Л.А.
Конструирование гендерных идентичностей в молодежной среде: роль насильственных практик.
Характерной тенденцией последнего десятилетия в социальных отношениях является увеличение показателей насилия, агрессии и жестокости, особенно сильно проявляющийся в молодежной среде. Так, на территории России с 1991 по 2001 гг. только молодежная преступность возросла на 17%, число несовершеннолетних преступников увеличилось почти на 20%. Широко распространены различные виды насилия по отношению к детям. По имеющимся данным, 10% детей-жертв семейного насилия погибает, у остальных появляются отклонения в физическом и психическом развитии, в эмоциональной сфере [1].
По мнению представителей феминизма, насилие играет важную роль в процессе конструирования маскуллиности, фемининности и сексуальности в обществе. Гендерная идентичность ? базовая структура социальной идентичности, которая характеризует человека (индивида) с точки зрения его принадлежности к мужской или женской группе, при этом наиболее значимо, как сам человек себя категоризирует. Понятие идентичность впервые детально было представлено Э. Эриксоном. По мнению Э. Эриксона, идентичность опирается на осознание временной протяженности собственного существования, предполагает восприятие собственной целостности, позволяет человеку определять степень своего сходства с разными людьми при одновременном видении своей уникальности и неповторимости [2]. В настоящий момент рассматривают социальную и личностную (персональную) идентичность[3] (Tajfel Y.; Turner J.; Агеев В. С.; Ядов В. А. и др.).
Ранние исследователи гендера описывали гендерную идентичность как «похожесть, единство и устойчивость в восприятии индивидом самого себя в большей или меньшей степени как мужчины или женщины, что, прежде всего, проявляется в самоосознании и поведении[4]. Начиная с 80-х годов XX века, в рамках теории социальной идентичности Т.Тернера гендерная идентичность трактуется как одна из подструктур социальной идентичности личности. По его мнению, гендерная идентичность является более широким понятием, чем полоролевая идентичность, поскольку гендер включает в себя не только ролевой аспект, но и, например, образ человека в целом.
Термин «гендерная идентичность» используется для описания идентификации индивидов с фемининным или маскулинным гендером. Он затрагивает субъективное восприятие индивидом своей самости: веру в то, что он является членом специфичной гендерной категории. Гендерная идентичность включает психо-сексуальное развитие, обучение социальным нормам и формирование сексуальных предпочтений. Социальное воспитание, или социализация, являются решающим элементом для формирования гендерной идентичности [5]. По мнению, Е.Р. Ярской-Смирновой, г ендерная идентичность - продукт социального конструирования; особый вид социальной идентичности, сосуществующий в самосознании человека в единстве с представлениями о профессиональном, семейном, этническом, образовательном и т.п. статусе.
Общепринятым подходом к анализу процесса формирования идентичности подростков является теория полоролевой социализации. Представители данной теории анализирует опыт дошкольников, используя социальную модель рекрутирования в нормальные гендерные идентичности. Первоначально категоризация осуществляется, выделяя, с одной стороны, ребенка (ему нужен контроль взрослых), с другой стороны ? более компетентных мальчиков и девочек. В результате выбор гендерной идентичности осуществляется в пользу предопределенной анатомически половой идентичности. Однако данная теория подвергается резкой критике. До последнего времени в работах отечественных исследователей, посвященных изучению гендерной идентичности, использовались термины психологический пол, полоролевая идентичность, полоролевые стереотипы, полоролевые отношения (Агеев В. С.; Кон И. С.; Репина Т. А.; Коломинский Я. Л., Мелтсас М. Х. и др.). Однако даже близкие, на первый взгляд, понятия (как, например, гендерная идентичность и полоролевая идентичность) не являются синонимами.
По мнению представителей феминизма, в последнее время в процессе социального конструирования гендерных идентичностей, в том числе и подростков, важную роль стало играть насилие. Так, практически все институты общества, в которых происходит социализация индивида, пронизаны элементами насилия. Это относится как к семье так и к школе, которые играют главную роль в процессе формирования эмоционально-устойчивой, психически и физически здоровой личности. Так, в школе в полную меру обнаруживают свое практическое значение гендерные стереотипы, окончательно определяются гендерные роли, отрабатываются и закрепляются гендерные идентичности подростков.
Впервые гендер и насилие стали рассматриваться в рамках эволюционных подходов. В них мужчины рассматриваются как активно борющиеся за доступ к женщинам, обладающим способностью к репродукции. Эта борьба не всегда принимает форму насильственного противостояния; она включает также борьбу в политической и социальной сферах, в особенности тех, которые увеличивают репродуктивные возможности.
В целом, феминистская литература пытается расширить уровень теоретизирования вокруг насилия. Так, Энн Кэмбелл считает, что существуют четкие гендерные различия в смыслах агрессии и насилия у женщин и мужчин. Мужчины рассматривают агрессивные или насильственные действия как средства утверждения и поддержания контроля над другими. Эти насильственные действия являются попытками утвердить позитивное понимание «Я», повысить самооценку, подтвердить власть в межличностном взаимодействии[6]. Женщины наоборот рассматривают агрессивные и насильственные действия как недостаток самоконтроля, и как непосредственное выражение гнева и фрустрации, ведущие к чувству вины и самообвинению[7].
Западные исследователи, изучающие уличные группировки, отмечают, что группировка является идеальной ареной для конструирования гендера как для юношей, так и для девушек. Вместе с тем, группировки, по мнению А. Кэмпбелл, отражают гендерные отношения власти в обществе и связанные с этим дискурсы и практики, в которых эти властные отношения воспроизводятся. Гендерные различия в группировках частично связаны с социальным конструированием гендерного доминирования и субординации[8]. Так, некоторые женские группировки в США формировались как «вспомогательные» по отношению к мужским и были ограничены в формировании собственных правил и типов организации. Таким образом, эти «вспомогательные» женские группировки не представляли из себя самостоятельных групп, а, скорее, отражали гендерные различия в обществе, основанные на власти[9].
Ранние западные исследователи не нашли шаек, в которых девушки принимали бы участие наравне с парнями. Вместе с тем, ряд последних исследований показал, что девушки не являются лишь пассивными спутниками членов шаек. Напротив, они активно конструируют свою особую гендерную идентичность, принимая участие в самых разных видах деятельности шайки. В исследованиях, посвященных анализу репрезентаций гендера в женских шайках утверждалось, что определенные типы фемининности, а следовательно и стереотипы гендерных различий, закрепляются там за счет поддержания «женственности» членами женских шаек (например, посредством использования определенных гетеросексуальных смыслов и практик). В результате, члены женских группировок являются не просто пассивными «получателями патриархата», но активно участвуют в конструировании гендерных отношений.
По мнению Мессершмидта, шайка является тем местом для девочек, в котором они могут экспериментировать, а возможно и деконструировать, границы «выраженной женственности»[10]. Однако тезис Мессершмитда, что совершающие насилие девушки репрезентируют маскулинность не был подтвержден эмпирически. В ходе тестов девушкам предлагалось оценить, насколько они применяют к себе те или иные «маскулинные» и «фемининные» качества. В результате, женщины-преступницы чаще выбирали фемининные качества, тогда как девушки, оценивающие себя в наиболее маскулинных терминах, не отличались делинквентным поведением[11]. Таким образом, девушки, принимающие участие в деятельности подростковых группировок, отличаются от других девушек по иному сконструированной фемининностью. Как отметил Харрис, фемининность «плохих девчонок» являет собой комбинацию конвенциональных (таких, как приготовление еды и уход за детьми) и атипичных (таких, как насилие) гендерных практик, причем, каждая из практик обоснована соответствующими обстоятельствами. В результате, случай с девушками из шаек показывает, насколько уникально подвижен может быть гендер, и насколько различные гендерные идентичности могут то проявляться, то скрываться в зависимости от социальных условий.
В российской работах, посвященных гендерному анализу насилия, преобладают дискурсивный и конструктивистский подходы: часто можно встретить описания репрезентации маскулинного гендера в кино. Кроме того, целый ряд работ посвящен анализу «военной» маскулинности. Вместе с тем, ни в одной работе не удалось встретить гендерный анализ насилия на материале исследования подростковых сообществ. Практически единственными исследованиями, включающим гендерный аспект, является анализ насилия, сделанный Т.Б. Щепанской, А.Л. Салагаевым и А.В. Шашкиным. А.Л. Салагаев и А.В. Шашкин, изучающие молодежные группировки, отмечают важную роль насилия в процессе социального конструирования маскулинности. Кроме того, индивидуальные и коллективные акты насилия, как отмечают исследователи, не могут совершаться вне определенного ценностно-нормативного поля. Так, в ходе взаимодействия между членом группировки и потенциальной жертвой, член группировки ведет себя сообразно нормам группы, а жертва вынуждена учитывать свои знания об этих нормах. Отсюда возрастает значимость дискурсивного понимания насилия, связанного с различными интерпретациями данного феномена глазами жертвы и насильника.[12].
Таким образом, насилие является одной из практик, используемых для конструирования и поддержания гендерной идентичности, особенно в молодежной среде.
Примечания.