Ушел Учитель. Навсегда. Но ведь был! Долго. Сколько раз ты, приехав в Питер, подходил с учащающемся по мере приближения пульсом к дому на Чайковской, взбегал на третий этаж, звонил сразу, без паузы, и через несколько секунд появлялась Он. Любимый и Великий. Как-то на кафедре кто-то обронил: когда Каган просто идет по улице, сразу видно, что идет великий человек. И здесь, в домашней курточке и тапочках, он всегда был великий. И когда, открыв дверь, смотрел, улыбаясь в первую минуту, и обнимал. И когда, потом, неторопливо спрашивал про жизнь, про друзей, и потом, когда отвечал, тоже неторопливо, откинув сначала голову и втянув воздух, чтобы ответить точно, как всегда, существенно. Слушать он любил больше, чем говорить, и может быть еще поэтому каждое его слово было таким веским. И если шутил, то в десятку, и если критиковал, то опять точно, четко и весомо, и так всегда, даже когда разговор шел про самое бытовое.

Но поразительнее всего, что при всем этом он всегда был – близким, близким и любимым. Это сочетание величия и близости, и любви (не симпатии, не уважения – любви) было каким-то совершенно уникальным. И помогало жить. И будет, думаю, и дальше это делать. Часто, когда мне бывает трудно, когда я боюсь какой-то встречи, выступления, когда на какой-то поступок кишка оказывается тонка, я вспоминаю Его. Представляю, что он смотрит на меня, и кишка укрепляется, спина выпрямляется, дыханье выравнивается …

классная женская одежда от производителя это удивительно